Спиральное море

Маевский Антон

Алексей проснулся в белом павильоне, не сразу поняв — где он. Воспоминания о доме на Рэли мелькнули и прошли. Тут пахло пустыней.

Да, конечно. Полигон на Карфагене, стартовая площадка "Тристана".

Моего звездолета, подумал Алексей.

Он прошлепал в ванную, накинув легкий халат. День обещали жаркий. Ах, и ведь до старта — считанные дни...

Какой уж тут сон.

Алексей прекрасно понимал, что уходит надолго. Почти наверняка — на годы. Он очень жалел, что не может провести эти последние дни на Рэли. Пройтись по лесу, вдохнуть влажный воздух...

Ладно. Как легло, так легло.

В

конце концов, любая планета прекрасна.

Он вышел на крыльцо, с удовольствием поймав кожей ветер.

Очень высоко парила крылатая фигурка. Бородач, скорее всего. Этих хищников тут хватало.

Время последний раз проверить себя, подумал Алексей. Хорошо, что я сейчас один.

Он опять вспомнил дом на Рэли. Осенние листья, лестницу на второй этаж. Случайные детали.

Здесь не хуже. И степь, и пустыня хороши по-своему.

И — будто тяжелая жидкость влилась в сердце...

— Это не измена, — сказал Алексей вслух. — Иногда уходишь от того, что любишь... чтобы еще больше полюбить.

Совсем рядом ветер качал головки чертополоха. Алексей аккуратно, нежно потрогал его. Хрупкий колючий плод. Листья — как кинжалы. Образ изломанной геометрии.

...И тут вдали что-то запылило.

Алексей присмотрелся — и чертыхнулся про себя.

Машина. Конечно. Кого несет в такую рань?..

Еще через минуту он понял, кто это.

— ...Привет, — сказал Андрей Котов, сдвигая на лоб шоферские очки. — Прости, я ненадолго...

— Проходи, — сказал Алексей, посторонившись.

— ...И вот война... Ты же в ней участвовал, как и я. Сейчас неважно, кто на чьей стороне. Знаешь, я понимаю, что это чушь, но мне надо выговориться. Мы летим, потому что не можем не лететь. Это понятно. Предаем людей, которые остаются залечивать раны от войны — а они же просто чудовищны. Мы эгоисты. Космос — занятие для эгоистов, — Андрей попытался улыбнуться.

Да, подумал Алексей. Да, он прав. Про это точно надо было поговорить до старта.

— Ты знал, на что соглашаешься, — напомнил он. — Ты мечтал об этом с детства. Помнишь, как мы оба обрадовались, когда Гаррис нас познакомил?.. А что касается эгоизма — это совершенно верно. Каждая клетка в большом организме эгоистична. Только, по-моему, эгоизм — вообще пустое слово. Ты можешь назвать так любое поведение, абсолютно любое. Что бы ты ни делал, ты это делаешь зачем-то... Сейчас тебя одолела рефлексия. Понимаю. Это естественно. — Алексей помедлил. — Андрей, неужели ты когда-то думал, что наши звездные экспедиции очень многих волнуют?

Андрей помотал головой.

— И правильно, — сказал Алексей. — У нас вот на эту тему были социологические исследования. Людей, для которых освоение Галактики входит в список значимых интересов, в любом нормальном обществе не более двух процентов. И это еще много, уверяю тебя... У вас в Византии таких людей еще меньше, я уверен. Мы работаем для себя. Да. Все так. Но разве ты когда-то думал, что у нас есть выбор?

— Наверное, нет.

Алексей поджал губы.

— Кажется, я понимаю, — сказал он. — И я должен сказать... в общем, есть факторы, которые ты не учитываешь. Если бы ты не улетал, ты наверняка принял бы участие в восстановлении вашего разрушенного мира. Это похвально... но... Во-первых, для меня не секрет, что полета очень хочет ваш император.

Андрей поднял глаза.

— Который?

—

Нынешний... Хотя я знаю, что широкого объявления о смене императора у вас еще не было... Говорят, когда умер Шихуан-ди, о его смерти народу и вовсе шестьдесят лет не объявляли — смуты боялись. Правда ли это — не знаю, я вообще плохо знаю историю Земли. Но тут что-то похожее. Так я о чем говорю: есть чисто политические соображения, из-за которых ваш император Аттик очень поддерживает нашу затею. Тебе, видимо, просто забыли о них сообщить. С одной стороны, это способ поддержать хорошие отношения с нами. С другой — демонстрация, что война действительно закончилась. Скорее всего, есть и какие-то мотивы еще, мне недоступные... я вообще это все знаю в пересказе Гарриса, честно говоря. Но я ему верю. Даже если бы ты хотел просто послужить своей империи — лучшего способа бы не придумал. Да, я понимаю, что тебя травмировал результат войны, мне подобное и представить страшно, — Алексей передернулся. — Но... Как тебе сказать. Это турбулентность. Локальный вихрь, в который человечество оказалось втянуто, и вышло из него изрядно ободранным. Но ведь вышло же! Все, теперь мы просто потечем дальше...

— До следующего водоворота, — сказал Андрей сквозь зубы.

Алексей развел руками.

— Следующий будет уже другим, — сказал он. — Но ведь надо знать хотя бы, куда течешь. И дорогу пробивать — надо... Послушай. Все эти политические соображения, о которых я рассказал — на самом деле чушь. Вермишель незначимая. Хочешь, я главное тебе скажу?

— Попробуй.

— Сейчас попробую, — пообещал Алексей. — Ты думаешь, у меня сомнений не бывает?.. На твоем месте я сам был бы не уверен — стоит ли уходить... если бы экспедиция "Тристана" была единственной. Но это не так. Да-да. Ты этого не знаешь пока... Уже почти достроен "Сид" — сверхдальний звездолет, он пойдет за рукав Лебедя, в сторону Ядра. И еще один корабль того же типа, пока безымянный, пойдет на север, в сторону Галактического Края. Экипажи там предполагаются тоже смешанные. Это целая программа — пока секретная, но долго она такой не останется... Когда я это узнал, я даже подумал, грешным делом, что с "Тристаном" поторопился. Но ладно уж. Все равно и в моей, и в твоей жизни полет "Тристана" — наверняка не последний.

Андрей потряс головой.

— Поразительно, — сказал он. — Хотя если подумать... Тут есть о чем подумать. Спасибо. Не буду я больше отвлекать тебя.

— Пожалуйста, — сказал Алексей. — До старта.

Андрей хотел что-то ответить, но только сделал жест рукой и побрел к своей машине.

Алексей проводил его взглядом и посмотрел на часы. Потом на небо.

Бородач все еще парил, почти невидимый.

Вокруг было очень просторно.

Алексей улыбнулся.

"Тристан" стартовал поздно вечером. Его разгонный двигатель был фотонным: на кораблях с двигателями Лангера антигравы не применялись. Поэтому в момент старта многие жители планеты увидели, как посреди равнины возникает огненная струна. Растет, растет, тянется к черному небу...

Рудольф Бертольд находился в этот момент на шоссе. Он остановил машину, вышел из нее и стал смотреть на горизонт. Долго, внимательно. Он не был путешественником по натуре. К теме звездных открытий он был скорее равнодушен. И все-таки ему было приятно, что в деле, которое сейчас делается, поучаствовал и он.