Список непристойных желаний (сборник)
Шрифт:
— Конечно, без проблем.
Он медленно кивает, и его взгляд будто становится ярче, глубже, темнее.
— Хорошо.
Семьи с детьми уходят первыми — в конце концов сегодня канун Рождества. К полуночи в «Черном бриллианте» остаемся только мы двое. Пока Джейс прибирается в зале, я уношу на кухню оставшуюся еду и ставлю ее в холодильник, затем мою посуду и протираю столешницы из нержавеющей стали. Закончив, я возвращаюсь в зал.
Верхний свет выключен, и теперь помещение освещает лишь теплое сияние потрескивающего в камине огня, гирлянда на елке и мерцающие над баром белые огоньки. Веселую музыку сменило мягкое, чувственное мурлыкание Эймоса Ли.
На стойке лежит прямоугольная коробка, завернутая в блестящую алую бумагу и перевязанная изумрудно-зеленым бантом.
— Что это? — спрашиваю я у Джейса.
Он опускает жалюзи, и в баре становится еще уютнее и уединеннее. Кажется, будто в Алпайне — и во всем мире — остались лишь мы. Я и он.
— Это тебе, Иви. Подарок.
Я улыбаюсь — на моей коже танцуют искорки предвкушения. Мы все каждый год дарим друг другу подарки — что-нибудь милое или забавное. Я всегда с нетерпением жду подарка от Джейса. Мысль о том, что выбирая его, он вспоминал обо мне, приводит в экстаз.
Подойдя ближе, он смотрит, как я развязываю шелковый бантик, разрываю бумагу и открываю коробку.
Но когда я заглядываю внутрь, мой желудок делает кувырок, а руки немеют.
Потому что передо мной лежит Непристойный список.
Мои слова, мои фантазии… и имя Джейса, написанное моею рукой.
Внезапно он оказывается прямо рядом со мной и, окружив своим запахом, хрипло шепчет мне в ухо:
— Иви, это правда?
Мое сердце колотится так, что я почти его слышу. Дыхание вырывается короткими, частыми вздохами.
— Что именно?
— Все. То, что там написано — правда?
Одна часть меня хочет растаять от горячего укола стыда, как снеговик в солнечный день. Но другая, более сильная часть хочет рискнуть. Открыться ему, сделать прыжок в неизвестность, обнажить свою душу.
Схватить его за рубашку, крепко поцеловать и сказать, что каждое чертово слово там — правда.
Но вдруг он не чувствует то же самое? Вдруг мне придется работать потом под облаком неразделенной любви? Или хуже — вдруг Джейс уволит меня, чтобы избежать лишних проблем? Что ж… по крайней мере я узнаю наверняка, есть у него чувства ко мне или нет.
И потому я расправляю плечи, вздергиваю подбородок и смотрю прямо в его синие как полночь глаза.
— Да, это правда. Все до последнего слова. Уже очень давно, и если ты…
Джейс целует меня. Жадно, отчаянно, жестко.
Этим поцелуем он клеймит меня. Объявляет своей. Сообщает, что Рождество — время не только дарить, но и брать.
И я готова отдать ему всю себя.
Моя душа воспевает, и я прижимаюсь к нему, обнимая за шею, а его пальцы властно погружаются в мои волосы и удерживают меня там, где он хочет, пока он терзает мой рот.
Он уводит нас к барной стойке, его рот скользит по моему подбородку, зубы царапают кожу.
— Джейс, — выдыхаю я. — Что…
Он прижимает к моим губам палец.
— Ш-ш, детка. Все разговоры потом. Сейчас я хочу слышать от тебя только «да», «еще» и мое чертово имя. Окей?
Меня это полностью, абсолютно устраивает.
И я киваю.
Тогда он останавливается и, несмотря на голодное выражение глаз, улыбается ласковой, нежной улыбкой. И каждая клеточка моего тела вспыхивает радостью и теплом.
Его сильные руки поднимают меня и сажают на стойку, он встает у меня между ног и берет в ладони лицо. Мы снова целуемся, снова впиваемся в губы друг друга — его вкус вновь заполняет меня, заставляя стонать.
Моя футболка улетает на пол, лямки лифчика сдернуты с плеч, и когда мои груди выскакивают на свободу, Джейс, тяжело дыша, на шаг отходит назад.
Меня тянет прикрыться, ведь пышной грудью я похвастаться не могу. Но под его взглядом мои руки остаются на месте. Потому что он смотрит на меня, словно я совершенна.
Словно я дар, о котором он долго мечтал.
Он накрывает мои груди ладонями, наклоняется и, постанывая, водит по бледным полушариям языком.
— Твои груди… господи, столько гребаных лет… ты даже не представляешь…
Слова сбивчивые, вылетают с запинкой, но я понимаю их смысл. Ему нравится моя грудь.
Очень сильно.
Его рот накрывает один мой сосок и беспощадно, жестко сосет его сморщенный кончик. Меня простреливает наслаждение, и я громко ахаю.
Я тяну его за рубашку, задираю ее.
— Джейс… Я хочу… позволь мне к тебе прикоснуться.
Он не заставляет меня ждать. Оторвавшись от моего соска, Джейс стягивает рубашку, обнажая упругую, смуглую кожу и черные узоры татуировки, которая пересекает всю его грудь.
И от этого вида я чуть не кончаю.
Я вожу ладонями по его теплой груди и твердому прессу, целуя везде, до чего могу дотянуться. Но потом он отходит назад, чтобы что-то достать из-под стойки.
Это бутылка. Зеленая бутылка шампанского.
Он ставит ее рядом со мной, затем стаскивает с меня сапоги и одним молниеносным движением стягивает вместе с кружевными трусиками мои джинсы. И я остаюсь обнаженной.
Он смотрит мне прямо в глаза и улыбается такой порочной улыбкой, что от предвкушения по мне бежит дрожь.
— Не было времени растопить шоколад. Но мы прибережем эту фантазию на канун Нового года. — Он откручивает проволоку, пробка с громким хлопком вылетает, и из горлышка льется шипящая белая пена. — А пока сгодится и это.