Список Семи

Фрост Марк

Видна была фигурка ребенка, свернувшегося калачиком под деревом. Он был в коротких штанишках, свободной рубашке и чулочках. Его руки и ноги были крепко связаны веревкой. На первый взгляд казалось, что мальчик спит, но при внимательном рассмотрении стало видно, что он тяжело дышит. Определить, задыхается малыш или плачет, было очень трудно… Тишину комнаты взорвал душераздирающий крик.

— Боже милостивый! Это он, он! — воскликнула леди Николсон. Увидев сына, она вскочила на ноги, тело ее дрожало как в лихорадке.

Перед собравшимися возникла новая картинка:

теперь мальчик лежал на покрытой инеем опавшей листве, у ног его протекал ручеек. Веревка, которой были связаны его руки и ноги, тянулась к нижней ветке дерева. Позади малыша сплошной стеной стояли деревья. Рядом с ним можно было разглядеть какой-то предмет: это была маленькая коробочка с надписью «Мам…».

— Билли! — снова вскрикнула леди Николсон.

— Где он? Где? — настойчиво спрашивал ее брат, но осекся, смущенный общим молчанием.

Погруженная в транс женщина-медиум была безмолвна.

— Скажите же! — Молодой человек обрел дар речи и был готов снова и снова повторять свой вопрос.

Неожиданно раздался оглушительный рев труб, беспорядочный, без всякого строя. Потрясенный, Дойл не смел шелохнуться, словно пригвожденный к месту.

— Архангел Гавриил! — завопил сидевший слева от Дойла мужчина.

Расплывчатая картина перед глазами собравшихся стала внезапно чернеть, от нее повеяло чем-то жутким. Грозная тень надвигалась на беззащитного ребенка из призрачного леса, она источала отвратительное зловоние. Было странно, что присутствующие почувствовали смрад раньше, чем успели разглядеть эту зловещую тень.

Неожиданная мысль, что он уже видел эту тень накануне вечером у себя в холле, заставила Дойла прийти в себя и задуматься о рациональном объяснении всего происходящего. В голове возникла прочитанная где-то фраза: «Это не смерть, а уничтожение».

От безудержной какофонии у Дойла невыносимо разболелась голова. Прямо перед ним, как бы из воздуха, возник раструб медного горна, трубившего не переставая. «А вот это их первая грубая ошибка», — сказал себе Дойл, увидев тонкую нить, привязанную к горну. Возможно, ему это только показалось?

Свернувшись тугой спиралью вокруг малыша, черная тень заполнила собой всю картинку, фигурка мальчика должна была вот-вот исчезнуть в страшном объятии. Леди Николсон пронзительно закричала.

Дойл вскочил, резким движением высвободив обе руки, схватил стул и запустил им в расползающуюся тень. Покачнувшись в сторону, призрак с шипением рассеялся в воздухе. Державшие горн нити оборвались, и медный инструмент с грохотом упал на стол.

Дойл пригнулся, словно опасаясь удара. И все-таки удар настиг его. Чем-то тяжелым его огрели по спине. Он вскрикнул от боли, стремительно обернулся, схватил со стола горн и обрушил его на голову нападавшего. Из раны хлынула кровь, человек покачнулся, схватившись за лицо.

— Мерзкие злодеи! — заорал Дойл и решил пустить в ход револьвер. Однако удар по шее помешал ему сделать это.

Оглянувшись, он едва успел увернуться от нового удара палкой, которую занес над ним Черный человек.

— Болван!

Голос принадлежал медиуму. Со злобной ухмылкой,

сверкая глазами, она вдруг распрямилась над столом.

Черный человек на мгновение замер, но палку из рук не выпустил. В ту же секунду Дойла крепко ухватил за ноги раненный им мужчина.

— Вообразил себя поборником истины? — зловещим тоном прошипела медиум.

Она вытянула перед собой руки ладонями кверху. Кожа на них вспучивалась, лопаясь с устрашающим треском. Из открытого рта вырвались серые клочья дыма, на мгновение скрывшие лицо злобной твари. Повиснув в воздухе, дым заструился вокруг возникшего из темноты зеркала, в котором появилось отражение женщины-медиума, поднявшейся во весь рост.

— Взгляни на мое истинное лицо!

Из пустоты всплыли неясные очертания фигуры, постепенно стиравшие отражение медиума. В зеркале появился мертвец с полуобнажившимся серым черепом, из черных провалов глазниц которого струилась красная жидкость, похожая на кровь. Клочья черных волос вздыбились на его черепе. Мертвец уставился на Дойла, словно собираясь ему что-то сказать. Медиум отстранилась, и из зеркала раздался глухой голос, который они слышали на протяжении всего вечера:

— Решил творить добро? Ну так полюбуйся, чем это кончится.

Из-за ширмы вдруг вынырнули две фигуры в капюшонах, двигавшиеся столь стремительно, что Дойл не успел отреагировать на их появление. Один из них занес кинжал над головой брата леди Николсон, и через секунду молодой человек рухнул на пол, обливаясь кровью. Другой схватил онемевшую от ужаса леди Николсон и тонким лезвием полоснул по шее — из рассеченной артерии хлынула кровь.

Слабый крик женщины замер у нее в горле, и она упала на стол.

— Боже! Нет! Нет! Нет! — не своим голосом заорал Дойл.

Раздался торжествующий рев обезумевшего чудовища; эктоплазматическое зеркало, неестественно ярко вспыхнув, взорвалось и исчезло.

Один из убийц переключил внимание на Дойла. Легко вспрыгнув на стол, он выставил вперед кинжал, которым только что убил брата леди Николсон, готовый перерезать глотку новому врагу. В этот миг Дойлу показалось, что над его головой просвистела стрела. Мелькнула черная тень, и в горло убийцы по самую рукоятку вонзился кинжал. Тот судорожно схватился за горло, вокруг которого обмотался капюшон, пришпиленный кинжалом. Пошатнувшись, убийца замертво рухнул на крышку стола.

Неожиданный спаситель Дойла отпрянул от стола и настойчиво потянул доктора за собой. Незнакомый голос проговорил:

— Доставайте наконец ваш револьвер, Дойл.

Заметив, что на него надвигается Черный человек, Дойл выхватил из кармана револьвер и выстрелил. Черный человек упал как подкошенный.

Дойл почувствовал какое-то движение у себя за спиной и услышал, как падает канделябр; в комнате стало совсем темно. Дойл успел заметить, что женщина-медиум исчезла, а к нему устремился второй убийца в сером капюшоне. По-прежнему невидимый спаситель Дойла рывком опрокинул стол, отбросив убийцу к стене. Он с силой потянул Дойла за рукав.