Список Семи
Шрифт:
— Вы можете хоть как-нибудь управлять ими? — крикнул Спаркс.
— Не могу! — завопил Дойл, вдруг вспомнив о том, что справа от них должны быть прибрежные скалы.
— Вы что-нибудь видите? — наклонилась к Дойлу Эйлин.
— Почти ничего!
И тут же он заметил две фигуры, стоявшие по пояс в снегу и изо все сил размахивавшие руками. На какую-то долю секунды Дойлу показалось, что это Ларри и Барри, однако он тут же понял свою ошибку, потому что рассмотрел два «капюшона». Дойл перевалился вправо, и санки, мгновенно изменив направление,
— Скалы! — заорал Спаркс.
Дойл резко перевалился влево и уперся ногами в боковую стенку крышки. Спаркс выставил ногу вперед, и на какой-то миг она повисла над обрывом. Неимоверным усилием Дойлу удалось повернуть санки, и, пролетев ярдов двадцать по самому краю пропасти и чудом не разбившись о камни, они снова заскользили по направлению к видневшимся впереди прямоугольным камням.
— Надгробия! — успел выкрикнуть Дойл.
Ему удалось проскользнуть между первыми памятниками и обогнуть несколько следующих камней. В середине кладбища надгробия стояли почти вплотную, и избежать столкновения с огромным склепом не было никакой возможности. Дойл почувствовал сильный удар, а затем взлетел в воздух, по-прежнему держась за металлические ручки, и грохнулся на разлетевшуюся в щепки крышку. Спаркс и Эйлин, высоко подброшенные ударом от столкновения, скрылись из виду.
С минуту Дойл лежал, не в силах пошевелиться и разжать руки. Он, похоже, был цел и невредим, хотя двигаться мог с большим трудом.
— Джек! — осипшим голосом окликнул Дойл. Ему показалось, что он слышит рыдание Эйлин.
— Как вы там, доктор?
Дойл понял, что Эйлин не рыдает, а смеется. Она выбралась из-за надгробия, с головы до ног облепленная снегом. Потом раздался хохот Спаркса, выползшего откуда-то снизу. Поглядев друг на друга, все трое зашлись от смеха и хохотали, согнувшись пополам, пока каждый не схватился за ближайший памятник, чтобы ненароком снова не покатиться с горы.
— Я решил, что мы уже умерли, — выдохнул наконец Дойл.
— Я думала так по крайней мере четыре раза, — сказала Эйлин.
Обняв друг друга за плечи и топчась на месте, они понемногу успокаивались. Только теперь Дойл разжал пальцы и отбросил ручки от крышки гроба, чем вызвал новый приступ смеха.
— ДЖОНАТАН СПАРКС!
Голос доносился откуда-то сверху. Он был хрипловатым и вместе с тем резким и мощным — от такого голоса могли бы задрожать и вылететь стекла. В нем не слышалось ни угрозы, ни злобы — он выражал презрение и удовлетворение тем, что беглецам удалось скрыться, будто бы ничего другого в сей момент и быть не могло.
— Это он? — спросил Дойл.
Спаркс молча кивнул и посмотрел наверх.
— СЛУШАЙ!
В воздухе повисла мертвая тишина, которую в то же мгновение прорезал душераздирающий крик, захлебнувшийся на самой высокой ноте.
— О господи, — прошептала Эйлин. — Братья.
Крик повторился, в нем было столько страдания и муки, что Дойл в ярости рванулся вперед и крикнул:
— Негодяй! Грязный ублюдок!
Спаркс положил руку ему на плечо и едва слышно проговорил:
— Именно эти слова он хочет услышать от нас. Крик внезапно оборвался. И в наступившей тишине сердца их сжались от нестерпимой муки.
— Нам нужно идти, — сказал Спаркс. — Они могут пуститься в погоню.
— Но мы не можем бросить братьев… — запротестовала Эйлин.
— Они солдаты, — обронил Спаркс, вытряхивая снег из сапог.
— Он их убьет.
— Еще неизвестно, они ли это. Но даже если это и так, что мы можем сделать? Тоже погибнуть? Глупо и безрассудно.
— И все-таки, Джек! Эти парни вам очень преданны, — сконфуженно пробормотал Дойл.
— Они всегда знали, чем рискуют, — оборвал его Спаркс, не желая продолжать этот разговор.
— В вас течет кровь вашего брата, Джек Спаркс, — с презрением бросила Эйлин.
Спаркс на мгновение остановился, затем, не оглядываясь, пошел вниз.
Эйлин вытерла набежавшие на глаза слезы.
— Он прав, вы знаете это, — промямлил Дойл.
— Я тоже права, — парировала Эйлин, глядя вслед Спарксу.
Эйлин и Дойл поспешили за Спарксом. Путь до таверны прошел в тягостном молчании.
В дверях номера Стокера была записка. Прочитав ее, Спаркс сообщил:
— Стокер уехал в Лондон. Он пишет, что волнуется о своей семье.
— Странно было бы осуждать его за это, — сказал Дойл.
— Он заплатил за номер, чтобы мы могли пользоваться им, — добавил Спаркс, поворачивая ключ.
Дойл взглянул на часы: половина третьего ночи. Пропустив Эйлин вперед, Спаркс прикрыл дверь и сказал:
— Простите, мисс Темпл, нам с доктором надо поговорить. — Обернувшись к Дойлу, он сказал: — Оставайтесь с Эйлин. Если я не вернусь к рассвету, попытайтесь добраться до Лондона.
— Куда вы, Джек? — взволнованно спросил Дойл.
— Думаю, сегодня они вряд ли предпримут еще одну попытку, но револьвер зарядите, — проговорил Спаркс, направляясь по коридору.
— Джек, что вы задумали? — занервничал Дойл.
Спаркс, ничего не ответив, махнул рукой.
Дойл открыл дверь в номер. Эйлин, одетая, лежала на кровати, повернувшись лицом к стене. Дойл собрался уйти, но Эйлин неожиданно попросила:
— Не уходите.
— Вам надо хорошенько выспаться.
— Не думаю, что это удастся.
— И все же вам надо отдохнуть.
— Послушайте, доктор, хватит причитать, словно я ваша пациентка, — обернулась к нему Эйлин. — Мне не хочется последнюю ночь в моей жизни быть одной.
— С чего вы взяли…
— Войдите и закройте дверь. Или мне сказать еще яснее?
Дойл молчал, но продолжал стоять в дверях. Покачав головой, Эйлин бросила на него насмешливый взгляд. Потом посмотрелась в зеркало, стоявшее на столике возле кровати. Ее прическа растрепалась, обветренные щеки горели.