Сплетающий души
Шрифт:
— Я только обеспокоен…
— Благом Авонара и нашего народа. Я ценю ваше рвение в исполнении долга. Всего хорошего.
— Хорошей дороги, государь. Я отправляюсь на передовую.
По крайней мере, Мен’Тор не был лицемером, отсиживающимся в тылу с картами и планами, пока простые воины сражаются в битвах, которые он так страстно поддерживал. Он наслаждался тем, что находился в первых рядах исполнителей этой безумной авантюры.
— Проводи меня к Вен'Дару, — велел я гонцу, стоящему в ожидании вместе с Барейлем и нашими лошадьми, когда Мен’Тор поспешил прочь. — Лучше бы Наставник не ошибся насчет важности этого пленника — или я пошлю Мен'Тора присматривать за его деятельностью.
Дорога выдалась долгой и жаркой, поскольку нам
Вен'Дар и его небольшое подразделение располагались в половине дня езды от нашего главного лагеря. Основной задачей его войск было рассылать небольшие подвижные отряды, чтобы тревожить уязвимые места армии зидов. Второстепенную задачу освобождения крепостных из рабочих лагерей сам Вен'Дар считал куда более важной. Крепостные были не дар'нети, а потомками людей из человеческого мира, которые поколение за поколением жили в рабстве в Се'Урот, пустынной империи лордов.
Вен'Дар также разыскивал рабов-дар'нети и рассылал спасательные отряды, заслышав малейшие слухи о них. Но нам еще оставалось найти такого раба, кому позволили бы остаться в живых при нашем приближении. Если зиды были вынуждены спешно покинуть свои позиции, они или насаживали рабов на колья, или сжигали их заживо. И после того, как я увидел это, ни для одного зида, встретившегося с моим клинком, смерть не оказалась легкой.
— Наставник ждет в синей палатке в середине лагеря, государь, — сообщил гонец, когда мы приблизились к окраине лагеря Вен'Дара.
Было около полудня, и больше всего меня интересовал не таинственный пленник, а возможность убраться с солнцепека и найти воду не такую обжигающую, как остатки в моей фляге. На то, чтобы освоиться с жизнью в пустыне, уходило больше нескольких месяцев. Четыре года прошло с моего плена в Зев'На, и я уже отвык от этого.
Когда я шагнул в душный сумрак палатки, Наставник и двое взмокших лейтенантов склонились над небольшим столиком, сосредоточенно изучая карту. Молодой адъютант перебирал свертки с провиантом и фляги в деревянном сундуке.
— Добро пожаловать, ваше высочество, — сказал Вен'Дар, снимая очки.
— Сир! — Воины выпрямились и прижали к сердцу кулаки, прежде чем вытянуть в приветствии открытые ладони.
Вен'Дар обогнул стол и преклонил колено, простирая ко мне руки.
— Се'на давонет, Гире Д'Арнат!
Он улыбнулся, когда я коснулся его ладоней и жестом поднял его.
— Я рад, что вы приехали. Барейль, добро пожаловать. Дульсе вошел следом за мной в палатку. Некоторые мужчины и женщины преклоняли колени перед государем по велению долга, другие — из страха, благоговения или в соответствии с обычаем. Вен'Дар был единственным известным мне человеком, который выражал так радость: он радовался моему положению, моей жизни и дружбе со мной, радовался собственным положению и жизни. И какими бы ни были обстоятельства нашей встречи, я не мог приветствовать его, не ответив ему улыбкой. Вен'Дар был живым примером Пути дар'нети — восприимчивым, радостным, наслаждающимся каждым мгновением своей жизни и вплетающим ее в огромный узор вселенной.
— Лучше бы это оказалось действительно важным, — заметил я, принимая влажную тряпку, протянутую мне адъютантом, и утирая лицо и шею. — Этим утром в скалах Динайе мы ударили по пятитысячному войску генсея Сената. Мне следовало быть там.
Вен'Дар выдворил из палатки своих подчиненных и показал Барейлю на бочонок с водой и оловянные кружки, стоящие у занавески, которой была отгорожена
— Думаю, вы сочтете это куда более насущным, чем даже столь волнующий поворот этой гибельной войны.
Вен'Дар ненавидел войну и исполнял свой долг честно, но с куда меньшим удовольствием, чем я. Только война и ее последствия могли погасить его улыбку — как и произошло при следующих его словах.
— Юный скиталец, найденный нами, в бреду упоминал о вашем сыне.
— Значит, он с ними. Снова в Зев'На, где ему и место.
Моя ярость остыла за четыре месяца, прошедшие после событий в Виндаме, как остывает кипящая лава, выплеснувшаяся из вулкана. Я мог говорить о Герике, даже произносить его имя или размышлять о его планах и местонахождении, не чувствуя при этом вкуса крови. Но как лава становится частью вулкана, так и мой гнев стал частью меня: жесткой, холодной, высасывающей жизнь из всего, чего она касалась.
— Ваш пленник — крепостной? — спросил я. — Он видел Разрушителя?
— Я не знаю. Бедолага пробыл за Калле Рейн, возле скал Кастикс, день или два без еды и питья. Мои Целители позаботились о нем и погрузили его в глубокий сон. Они смогут разбудить его сегодня к вечеру. С ним все будет в порядке; я, возможно, преувеличил тяжесть его состояния в послании. Слегка. Но когда его только принесли, несмотря на слабость, он был крайне возбужден. Он умолял отвести его к вашей супруге, государь.
— К моей супруге? Я думал, вы сказали…
— Он был близок к исступлению. Полагаю, он боялся, что умрет, прежде чем сможет поговорить с ней. Его точными словами было: «Я должен сказать госпоже Сейри о молодом хозяине».
— Отведите меня к нему.
— Я разместил его у себя, но он еще не… — Немедленно!
Я знал только одного человека, который выразился бы именно так.
Они уложили его на собственной постели Вен'Дара. От солнца его кожа стала цвета темной бронзы. Благодаря Целителям его лицо и руки всего лишь покрылись волдырями и струпьями. Я отпустил проводника Вен'Дара, дульсе Бастеля, который пытался напоить Паоло.
— Займитесь остальными делами, — предложил я ему. — Я за ним присмотрю.
— Значит, я прав, — заметил Вен'Дар, стоя между частями занавески, когда я сел у постели, скрестив ноги. — Это мальчик из рассказов, тот самый, кто отправился с вами к Воротам и выжил в Зев'На.
— Я дважды обязан ему жизнью, не считая всего прочего.
— Он исчез вместе с вашим сыном.
— Мы нашли следы борьбы за воротами Виндама… и кровь Паоло. Мы думали, что Разрушитель убил его.
Вен'Дар был мудрым человеком. Он не пытался утешать, когда это было невозможно, и не вмешивался со словами, когда я не нуждался в них. Он не задавал мне вопросов в тот долгий, жаркий день, когда я сидел рядом с Паоло, поскольку уже разделил со мной самую болезненную и потаенную правду. Наверное, я просто не мог долго скрывать от него что-либо важное. И когда на закате пришла Целительница, чтобы проведать Паоло и вывести его из глубокого сна, в который она его погрузила, Вен'Дар знал, что я не уйду, хотя для меня почти невыносимо было наблюдать за работой Целителей. Так что он просто встал позади меня, положив руки мне на плечи, и шепотом начал плести кружева слов над моей болью.