Сплетенные
Шрифт:
— О, господи, Слоан. Серьезно? Нам необходимо попасть в больницу Св. Петра.
— Мы не поедем в больницу Св. Петра. Или в другую больницу, так что закрой свой чертов рот. — Она отпрянула от меня словно пружина, как будто я неожиданно набросилась на нее. Словно я нежная домашняя собака, которая на протяжении многих лет была любимцем в семье, и вдруг стала набрасываться на людей. Ну, в принципе, так и есть. Возможно, раньше я была относительно покладистой и контролируемой, но не в данный момент. — Не произноси больше ни слова, Пиппа, или, клянусь, я заклею тебе рот скотчем. Сама разберусь с раной. Мы не собираемся останавливаться и выпускать тебя, и совершенно точно
Глаза Пиппы приобрели цвет армированной стали. Она не привыкла, что с ней так разговаривают, и после преодоления шока, еще до того, как я закончила, пришла в ярость. Она выдыхает через нос, раздувая ноздри.
— Отлично. Все предельно ясно.
Я узнаю, куда мы направляемся, как только въезжаем в западную часть Сиэтла. Майкл останавливает машину под мостом Спокан-Стрит и выходит из машины. Пиппа выглядит так, словно взвешивает свои возможности, решая, стоит ли ей выпрыгнуть из машины и броситься наутек.
— Я бы этого не делала. Большую часть времени Майкл очень вежлив, но у него не будет угрызений совести из-за того, что он повалит твою задницу на землю.
— И ты позволишь ему это сделать? — спрашивает она, ее голос холоден и тверд.
Я смотрю на нее. Она вызвала копов, сообщила им, где я нахожусь, хотела меня сдать, и в процессе меня подстрелили… да, уверена, ей становится ясно по моему выражению лица, что я позволю Майклу так поступить с ней.
Майкл вызывает такси, а затем открывает перед нами дверь машины. Мимо проносятся автомобили, водители сигналят из-за неправильно припаркованного «Камаро» на обочине, а Майкл усаживает нас в такси. Нам повезло, что сейчас не час пик, когда люди едут на работу, иначе у нас не было бы шансов прокатиться.
Мы бросаем «Камаро».
Выбираемся из-под прикрытия разводного моста и благополучно укрываемся в потоке машин, большая часть которых такси, такое же, как и то, в котором мы находимся. Майкл накидывает на меня пиджак от костюма Valentino стоимостью три тысячи долларов, строго смотря на Пиппу. Его послание ясно: только пикни, и тебе конец. Пиппа прекрасно его понимает. Она сидит в гробовом молчании. Мы все молчим, за исключением водителя, который напевает себе под нос песню, играющую по радио, не обращая внимания на то, что мы все буквально на грани.
До Килпатрика, устричного ресторана в трех кварталах от еще одной квартиры Зета, добираемся за двадцать минут в медленном потоке машин. Мы выходим, Майкл расплачивается с водителем, сунув ему лишние пятьдесят баксов, возможно, чтобы он не упоминал о странном заказе, который только что получил, и затем бредем по шумным улицам Сиэтла.
— Ты ведь понимаешь, что не можешь держать меня при себе вечно, — заявляет Пип, приближаясь к Майклу. Они находятся в такой близости друг от друга, что люди, мимо которых мы проходим, не видят, что он держит ее за руку, направляя.
— Мы не собираемся держать тебя вечно, — отвечает Майкл. — Ровно столько, чтобы Лоуэлл забыла о Слоан и ее сестре.
Пиппа фыркает.
— Ты не слышал эту женщину. Она никогда не забудет о Слоане и ее сестре.
Майкл тихо рассмеялся.
— Тогда, думаю, тебе лучше устроиться поудобнее.
***
Когда мы заходим внутрь, я дрожу: мое тело охватывает легкий шок, не облегчает положения то, что в квартире очень холодно. Майкл сразу же начинает закидывать расколотые поленья в камин. Я так давно не видела квартиры с настоящим камином, что Майкл, засовывающий в щели свернутую газету и зажигающий ее, выглядит нереально. Пиппа усаживается на белую кушетку; когда я была здесь
Майкл подводит меня к стулу с жесткой спинкой у огромного стола из полированного дерева в центре комнаты, который выглядит как новый. Усаживает меня.
— Что тебе понадобится? — спрашивает он.
— Кипяченая вода. — Я поморщилась, от предстоящего меня замутило. — Нож. Швейный набор. Спиртовые салфетки, если есть. Бутылка водки, если нет.
Спасибо, черт побери, за Майкла. Он кивает, затем быстро направляется в заднюю часть квартиры и, не издавая не звука, ищет то, что мне нужно. Когда возвращается, у него в руках большая аптечка. Осмотрев ее, обнаруживаю в ней подходящий набор для наложения швов, небольшое лезвие, пинцет и антибактериальный набор для дезинфекции. После проведения неряшливой операции Алексис в поместье Хулио этот набор — настоящая роскошь.
— Тебе нужна помощь? — спрашивает Майкл, садясь рядом со мной за стол.
— Возможно.
У меня довольно высокий болевой порог, особенно учитывая, что я контролирую боль и могу остановиться в любой момент — это не проблема. Проблема в том, что мне придется справляться с болью и в то же время четко видеть, чтобы не напортачить. Здравый смысл подсказывает, что мне нужно попросить помощи у Пиппы — да, она психиатр, но она прошла общую подготовку, как и я. Именно так мы и познакомились. Она знает, как сделать надрез и наложить швы, и ей известно, как проверить, нет ли в моей руке осколков пули. Но я не прошу Пиппу. В данный момент не хочу находиться рядом с ней. К счастью, она не настолько глупа, чтобы предлагать помощь. Не могу поверить, что час назад хотела разделить с этой женщиной мороженное «Бен и Джерри».
Вручаю Майклу лезвие, дезинфектор и даю указания. Он внимательно выслушивает и после приступает к работе. По поводу того, о чем рассуждала ранее — комментарий о том, что у меня высокий болевой порог? Да, вполне возможно, я сильно переоценила себя. Комната начинает кружиться, как только он надавливает на рану.
— Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.
Меня может стошнить. Я могу потерять сознание, но, стиснув зубы, позволяю ему продолжить; нам необходимо закончить с этим. Когда рана очищена, Майкл держит маленькое косметическое зеркальце и фонарик, а я копаюсь в порезе пинцетом. Такое ощущение, будто меня принизывают тысяча осколков стекла, которые из-за легкого нажатия лезвия проникают глубже в плоть. Это настоящее мучение. Чистый, жгучий огонь, проносящийся вверх и вниз по всему телу. Мне удается вытащить два крошечных кусочка металла, по ощущениям их осталось очень много. Спустя двадцать минут агонии и неудачных попыток найти хоть что-то, я покрываюсь испариной и чувствую, что задыхаюсь.
— Слоан, позволь мне это сделать, — говорит Пиппа.
Она стоит позади меня, поэтому не видит, как сжимается моя челюсть, я пялюсь на столешницу, на свою кровь, забрызгавшую все вокруг.
— Я могу попытаться, — говорит Майкл. — Если хочешь. Но она лучший вариант.
Закрываю глаза и откладываю пинцет. Я в бешенстве из-за того, что не в силах ничего сделать без ее помощи. Мне необходимо исправить неразбериху, в которой нахожусь.
— Хорошо. Заканчивай, — огрызаюсь я.
Когда Пиппа садится на место Майкла и берет в руки лезвие, у нее непроницаемое лицо.