Спокойно, Маша, я Дубровский!
Шрифт:
– Это которое? – утерев мокрую от сока физиономию, слабым голосом вопросил Зяма.
– Ой, да вы же знаете! То, из-за которого нас с Дюшей к следователю вызывали, – непринужденно ответила бабуля.
– А-а, женское тело в цементе? – припомнила я.
– Кстати, мы ведь так и не узнали, чье оно! – встрепенулся Зяма.
Он с укором посмотрел на меня, но я лишь развела руками и сухо сказала:
– Забегались, закрутились с другим трупом!
– Вам интересно знать про женщину в цементе? Так я вам расскажу, – бабуля улыбнулась взрослым внукам с той же ласковой хитринкой, как в те времена, когда она читала нам сказки на ночь. – Звали ее
– Может, Сигуркина? – шепотом спросила я.
Зяма уронил печенье.
– Верно, Сигуркина! – обрадовалась подсказке бабуля. – А ты откуда знаешь?
– А ты откуда? – спросила я.
Пришла наша очередь изумляться, какой интересной жизнью живет наша старшая родственница. О тех бабулиных загородных приключениях, которые были связаны со страшной находкой – телом в цементе, – мы кое-что слышали, но только теперь узнали, что изначально поездка на девятый километр имела целью встречу с загадочным Сергеем. Уяснив, что бабуля пустилась по следу маньяка с моей легкой руки, я мысленно надавала себе оплеух. Ох, зря я рассказала не в меру любознательным старушкам о таинственном троллейбусном послании! Хотела отвлечь бабулек от биржевой игры, а втянула в криминальную. Уж лучше бы они РАО ЕЭС добивали, ему, если верить желтой прессе, и так уже недолго жить осталось.
– Бабуля, можно вопрос? – помахал ладошкой Зяма.
Бывшая учительница кивнула.
– Почему ты решила, что этот Сергей убийца? По-твоему, каждый мужик, который использует оригинальный метод знакомства с красивыми девушками, обязательно сексуальный маньяк?
– Это не вопрос, а проявление мужской солидарности! – фыркнула я. – Бабуля, можешь не отвечать!
– Почему же, я отвечу, ты не права, это вопрос, и хороший, – добрая бабушка ласково погладила пытливого внука по светлой головушке. – В маньяки я произвела Сергея не единоличным решением. Я примкнула к мнению авторитетных товарищей из райотдела милиции.
Я не сдержалась и выразила удивление по поводу того, что милицейские товарищи поделились с посторонней старушкой своим авторитетным мнением. Бабуля призналась, что милицейская подельчивость была вынужденной.
– Знали бы они про прослушивающую аппаратуру на подоконнике, так болтать не стали бы. Погнали бы меня и с диктофоном, и с черешней! – проказливо усмехнулась старая затейница.
– Значит, черешня все-таки была! – Я немного расстроилась, что вкусные ягоды бабуля скормила не единственной внучке, а многочисленным милицейским товарищам.
– В обед была черешня, а к ужину – семечки, – уточнила бабуля.
Оказывается, ближе к вечеру она вновь наведалась под окошко к следователю Красикову со своей передвижной мелкорозничной торговлей. На сей раз для отвлекающего маневра использовался мешок семечек, который бабуля сторговала в оптовых рядах Соломенного рынка. Уступили ей его недорого – думаю, потому, что в огромной шали из старой диванной накидки бабуля имела вид бедствующей умалишенной. Купив в киоске на трамвайной остановке пару газет, бабуля по пути в райотдел просмотрела прессу, накрутила из менее интересного печатного издания фунтиков и под окошко следовательской светлицы прибыла во всеоружии.
Коммерческая жилка ее не подвела. Оказалось, что трескучие подсолнечные семечки милицейские парни любят не меньше сочных фруктов, так что благотворительная раздача ценного масложирового продукта пошла на ура. С торговлей за деньги дело обстояло похуже, но это бабулю не огорчало. Томимый жарой следователь Красиков распахнул окно и, сам того не зная, расплачивался за семечки информацией.
В результате своей смешанной шпионско-торговой деятельности бабуля к семи часам вечера располагала лишней сотней рублей в мелкой монете и достоверно подтвержденными сведениями о личности жертвы преступления. Хитроумные милицейские товарищи пробежались по дорогим городским цирюльням с описанием внешности убитой женщины и прядью ее волос. Описание было крайне лаконичным («рост ниже среднего, телосложение худощавое») и само по себе мало что давало, зато локон, окрашенный в сложной профессиональной технике с использованием малоупотребительных препаратов, говорил специалистам о многом. Тигрововолосую Нину Сигуркину опознали коллеги из салона «Вальпараисо». Никаких оснований не верить им у милиции не было. У нас тоже.
– Моя версия подтверждается, – выслушав бабулин отчет о разведдеятельности под прикрытием, сказала я. – Ниночка Сигуркина баламутила народ на кладбище, утверждая, будто Машенька – это не Машенька. Такое скандальное заявление равнозначно обвинению в преступлении! Как его правильно назвать, я не знаю, но в Уголовном кодексе наверняка есть подходящая статья. А ну-ка, похоронить под видом одной женщины совершенно другую! Это серьезное дело.
– Вроде логично мыслишь, но забываешь одно «но», – сказал Зяма. – Я голову даю на отсечение, что в гробу была сама Машенька!
– Ну, зачем же сразу голову, – пробормотала бабуля и машинально пошарила по Зяминому организму взглядом, явно призванным найти что-нибудь менее ценное и потому более подходящее для отсечения. Не нашла (она еще надеется понянчить правнуков), вздохнула и посмотрела на меня.
Я кивала, безропотно принимая Зямино возражение. И даже подкрепила его собственным соображением:
– И «Мегадент» тоже поклянется самым дорогим, что покойница именно Машенька, а не какая-то другая женщина. У Арсена Суреновича сто процентов осталась карточка пациентки, за полгода лечения накопились снимки зубов, отпечатки прикуса, слепки челюстей и прочие стоматологические артефакты. С их помощью очень просто проверить, Машеньку похоронили или не Машеньку. Вот если бы тело кремировали, тогда – да, про идентификацию по зубам можно было бы забыть. Кремация была бы идеальным финалом для махинации с подменой тел.
– Раз не было кремации – не было и махинации, – в рифму подытожил Зяма. – И в таком случае, совершенно непонятно, кому помешала Сигуркина с ее идиотскими выдумками. Зачем ее надо было убивать?
Мы с братцем задумались, а бабуля сделала из сказанного свои собственные выводы и кротко спросила:
– Так я не поняла, детки, что вы надумали с идентификацией? Мы будем раскапывать эту вашу Машеньку или не будем?
Я оценила энтузиазм нового члена нашей детективной команды и ответила мягко, чтобы раньше времени не расхолаживать бабулю:
– Пока не будем. Может, позже.
– Только не сейчас! – взмолился Зяма.
Он посмотрел в окно, потом на часы и сообщил:
– На эту ночь у меня другие планы.
– Да, неплохо бы поспать! – согласилась я.
– Здесь мы все не поместимся, – заметил Зяма. – Предлагаю разделиться по половому признаку: девочки налево, мальчики направо. Вы ночуйте тут, а я пойду в наш шестой коттедж. В котором часу у нас завтра подъем?
Братец засуетился, торопясь нас покинуть. У меня слипались глаза, поэтому я не стала задерживать Зяму и даже не помешала ему утащить с собой оставшееся печенье.