Спокойной ночи, крошка

Кумсон Дороти

— Сейчас подойду, — говорю я Кейту и отключаюсь.

Мое сердце разрывается от тревоги. Случилось что-то плохое.

— Вы не присмотрите за Лео пару минут? — прошу я Мелиссу. — Мне нужно поговорить с мужем.

Мелисса растерянно кивает, снимает полиэтиленовый передник и бросает его в мусорное ведро. Подойдя к умывальнику, она наносит на руки жидкое мыло, долго споласкивает их под струей воды, а потом заходит в комнату.

Я поспешно направляюсь к выходу. Дверь, ведущая из отделения, находится в конце коридора, после поворота налево. Я уже настолько освоилась в этом месте, что могу ходить здесь с закрытыми глазами. Иногда мне кажется, что именно так я и делаю: мои глаза слипаются,

я сплю в своей кровати не больше двух часов в сутки. Никто не знает об этом, но я пользуюсь научной степенью для того, чтобы получать в Интернете доступ к медицинским журналам. Я провожу б'oльшую часть времени, читая о коме, кровоизлияниях в мозг и аневризмах. Я стараюсь выяснить как можно больше, чтобы как-то помочь Лео. Я не говорю Кейту о том, что занимаюсь этим, потому что он сказал бы, что я подвергаю себя ненужному стрессу. Я не говорю об этом врачам — не хочу, чтобы они подумали, будто я ставлю под сомнение их квалификацию. Не говорю семье, потому что они еще не знают, насколько все серьезно.

Я наношу немного антибактериального геля на левую ладонь, размазываю его по рукам. Пройдя дверь, я оказываюсь в коридоре с лифтами и нажимаю на кнопку вызова. Стоя там, я прокручиваю в голове разнообразнейшие сценарии: кто-то врезался в мою машину на парковке; кто-то ворвался в кафе, а Эми забыла спрятать в сейф выручку; Кейта ранили на дежурстве, и он не хочет рассказывать мне о том, что произошло, в палате Лео. «О господи, что же случилось? Что с нами будет?»

Приехав на второй этаж, я бегу к двери. Мчусь по коридору, сворачиваю за угол, несусь по лестнице — я не могу ждать еще один лифт! — пробегаю мимо стола охранника… И вот я у главного входа. Теплый воздух ударяет мне в лицо, на улице душная майская ночь. Обычно такая погода царит в начале сентября.

Так тепло… и идет снег.

Слышится мерное гудение мотора, и майская ночь наполняется снегом. Майским снегом. Маленькие снежинки падают с неба, укрывая мир вокруг меня белым одеялом. Я замираю на месте, глядя, как на ветру танцуют снежинки. Это чудо. Настоящее чудо.

Я люблю снег. То, как он делает все мягче. Когда выпадает снег, не видно острых углов, все гладкое и мягкое. Дорога не кажется длинной и гнетущей, она струится белым бархатом, зовет за собой, и ты можешь ехать по ней, сколько захочешь. Я ненавижу холод, но обожаю снег. А сейчас я наслаждаюсь снегом без холода. Вытягиваю вперед руки, ловя снежинки, кружусь от восторга, запрокидываю голову, глядя на небо. Его заливает оранжевый свет фонарей, в вышине сияют звезды. И падает снег.

Он мягко ложится на мою кожу и не тает, липнет к растянувшемуся кремовому свитеру, голубым джинсам и черным волосам. Снег теплый.

— С годовщиной тебя, — говорит Кейт, выходя из тени за дверью больницы.

Он все это время был здесь. Как этот огромный — его рост под метр девяносто — мускулистый человек мог спрятаться там?

Кейт подходит ко мне, а я все еще смотрю на снежинки, на белое одеяло, нежно укрывшее дорожку ко входу. Снег прячет от меня этот тягостный путь, который приходится проходить каждый день, чтобы повидаться с сыном.

— Это ты сделал? — спрашиваю я, когда Кейт подходит поближе.

Он заключает меня в объятия, и я чувствую себя в безопасности. Кейт защитит меня.

— Ради меня?

Он кивает.

— С годовщиной тебя, — шепчет Кейт мне на ухо.

«С годовщиной?» У нас с мужем много годовщин. Мы познакомились, когда мне было девятнадцать. Я устроилась работать в баре, где он был менеджером. В баре в центре Оксфорда. Кейт был на десять лет старше и не обращал на меня никакого внимания. Прошло два года, и через пару дней после моего двадцать первого дня рождения Кейт позвонил

мне и пригласил на свидание. Тогда я уже не работала в том баре.

— Я хотел подождать, пока ты вырастешь, и только потом начинать ухаживать за тобой, — объяснил он.

У нас было два свидания. На первом я так нервничала, что выпила слишком много, а потом уснула на переднем сиденье машины Кейта, так что ему пришлось отнести меня домой на руках и передать мое бесчувственное тело моей соседке по комнате.

Я была удивлена, когда он пригласил меня второй раз. Это случилось через неделю. На втором свидании я не выпила ни капли.

Были и другие памятные даты — день, когда мы в первый раз расстались (я решила, что у нас с Кейтом слишком большая разница в возрасте), когда сошлись вновь, когда снова расстались после пяти месяцев совместной жизни (мне казалось, что он требует слишком многого от наших отношений). Мы сходились и расходились много раз, пока Кейт не ушел от меня восемь лет назад. И тогда это было уже всерьез. Три года назад мы сошлись в последний раз, и так появилось еще два повода для празднования годовщины: день, когда Кейт переехал ко мне и Лео, и день нашей свадьбы. У меня хорошая память на даты, и я знаю, что ни одна из наших годовщин не выпадает на май.

— Сегодня не наша годовщина, — говорю я.

— Да, это не годовщина свадьбы, — соглашается Кейт.

— Сегодня не наша годовщина, — заверяю его я. — Я бы вспомнила.

Его ладонь ложится на мою левую ягодицу, он притягивает меня к себе и шепчет на ухо:

— Это годовщина того дня, когда мы впервые трахнулись. — Его теплое дыхание щекочет мою щеку и шею.

Он специально растягивает слово «трахнулись», так что оно кажется и непристойным, и романтичным.

— Из всех наших годовщин ты выбрал эту для того, чтобы устроить такое пышное празднование? — смеюсь я.

— Я хотел напомнить тебе, что чудеса случаются.

— Надеюсь, ты хочешь сказать, чудом было то, что я согласилась переспать с тобой, а не наоборот. Иначе у тебя могут возникнуть серьезные проблемы, дружок.

— Ну конечно. — Кейт сжимает мою ягодицу сильнее.

— Не могу поверить, что ты сделал все это для меня, — улыбаюсь я.

— А для кого же еще? — Он целует меня в лоб. — Конечно, я должен поблагодарить своих помощников. Питеру пришлось проснуться, вылезти из кровати и открыть свой магазинчик, чтобы я смог арендовать машину искусственного снега. Охранник поднялся на новый уровень профессионализма, овладев навыками обращения с этим устройством. И, конечно, тебя — за то, что ты отреагировала именно так, как я и хотел.

— Спасибо. Никто еще не дарил мне чудо.

Сейчас мне остается надеяться только на чудо. Чудо, которое вернет мне Лео. Вернет мою жизнь в привычное русло. И необязательно, чтобы это чудо было Божественным вмешательством. Сойдет и рукотворное чудо. Мой сон повторяется, и всякий раз Лео оказывается в нем чуть дальше от меня. Да, мне остается надеяться только на чудо.

— Звездочка, — нежно шепчет Кейт, прижимая меня к себе.

Он начал называть меня так, когда мы впервые познакомились в баре. Нова — это слово на латыни означает «новая звезда». Взрывающаяся звезда. Счастливая звезда.

Я едва слышу его.

— Звездочка, — повторяет Кейт, — перестань, пожалуйста. Не думай об этом две минуты. После этого мы вернемся к нашей реальности. Мы вернемся к тому, что случилось. Но сейчас, в этот самый момент, будь здесь, со мной. Наслаждайся снегом. Ладно?

Две минуты.

Две минуты — это целая жизнь. Каждая секунда, пока Лео спит, — это целая жизнь. Словно я должна прожить сто двадцать жизней, не чувствуя, как натужно бьется сердце в груди, как быстро кровь бежит по венам.