Спонсор
Шрифт:
— Что же — я усмехнулся, наслаждаясь её растерянностью. — Меня устроит танец в нижнем белье. Моих гостей, думаю, тоже. — Глаза её распахнулись ещё шире, я же, подозвав жестом официанта с напитками, взял с подноса бокал. Отпил шампанское. Лиана продолжала смотреть на меня, и в глазах её появился испуг. Поняла наконец, что я от неё хочу. — Раздевайся! — процедил я.
Взял край её водолазки и рванул вверх. Насквозь мокрая, черт возьми! Она вцепилась в мою руку, не давая задрать кофту выше груди, и умоляюще зашептала:
— Пожалуйста, пожалуйста, я всё сделаю, всё, только не надо здесь. Умоляю,
Девчонка замялась, я же приподнял бровь, ожидая продолжения. А кем, собственно, я хочу её видеть? Любовницей? Содержанкой? Кем я хочу, чтобы она стала для меня? Выпустив из пальцев дешёвую ткань её кофты, я жёстко выговорил:
— Раздевайся, Лиана. Третий раз я повторять не буду.
Она обречённо выдохнула и потянулась к застежке джинсов. Неуверенно продела в петельку пуговицу, потянула вниз язычок молнии. Я не сводил с неё взгляда. Интересно, на каком моменте она сдастся? Или всё-таки дойдёт до конца? На сколько хватит её решимости? Однако в тот самый момент, когда она расстегнула молнию, за спиной её я увидел мелкую белобрысую девчонку, а следом бегущего за ней Семёна. Да чёрт подери, что происходит?!
— Лиана, я не хочу оставаться одна! — подбежав к нам, пролепетала малявка. Значит, это сестра Котёночка… На ней была куртка, та самая грязно-коричневая куртка, в которой моя балерина пришла ко мне в первый раз.
— Мариша, — обернувшись, Лиана глянула на неё в отчаянии и подалась к ней. Я остановил её, ухватив за локоть, и поволок вон из зала.
— Позаботься о девчонке, — бросил на ходу Семену и, подумав пару секунд, добавил: — И выпроводи всех отсюда. Вечер окончен.
Она сидела на диванчике в моём кабинете и тряслась. От холода или от страха, понять я не мог, но раздражало это порядочно. По хорошенькому лицу градом катились слезы, губы опухли, нос покраснел, волосы спутались и свисали в отвратительном беспорядке. Она мало походила на ту милую девчонку, которую я увидел на сцене всего лишь два дня назад. Да, девочка, обстоятельства ломают людей. К сожалению, я знаю о том не понаслышке. И ты тоже попала в мясорубку этой проклятой жизни. Выкручивайся. Всем нам приходится выкручиваться, и ты не исключение. Пришла за деньгами? Будут тебе деньги, но правила тебе известны. Я дёрнул уголком рта и произнес:
— Зачем ты притащила девчонку в мой дом?
Она хлюпнула носом, сильнее обхватила себя руками и, не глядя на меня, выдавила:
— Нам некуда идти. У меня нет дома, мама в реанимации, мой жених… жених умер. В общежитие Маришку не пускают, и я… Я… — Она подняла голову, и я увидел в её глазах немую мольбу. — Я всё сделаю, всё, что ты хочешь.
— Мы перешли на «ты»? — ухмыльнувшись, я подошел к столу и нажал на кнопку аппарата внутренней связи.
— Да, Ренат Каримович? — раздался голос старшей горничной.
— Принеси в мой кабинет горячий чай и… — бросил взгляд на сжавшуюся на диване Лиану. — И плед, — приказал я. — Чтобы через две минуты всё было готово!
Не дожидаясь ответа, отключился и снова посмотрел на девчонку. Она внимательно наблюдала за мной, будто бы боялась, что я брошусь на неё прямо тут. А что,
Подойдя к ней, я встал рядом. Опустил взгляд на её точёные ножки, затянутые в безвкусные джинсы и сказал:
— Раздевайся.
— Что? — снова этот взгляд загнанной лани.
Порядком устав от её истерик, я сделал шаг назад и, глядя в упор, проговорил ледяным тоном:
— Ты зачем пришла ко мне, Лиана?
— Я же… — Она облизнула губы, выдохнула и, очевидно собравшись, ответила: — Я же сказала. Ваше предложение… Оно меня устраивает.
— Тогда в чём дело? — спокойно осведомился я. — Разве я тебя к чему-то принуждаю?
— Нет, — совсем тихо отозвалась она.
— Разве держу? — продолжил тем же тоном. — Хочешь идти — иди. Но запомни, если сейчас ты уйдёшь, путь в этот дом тебе будет заказан. Мне не нужны твои слёзы, мне не нужны твои истерики. Держи свои чувства при себе — мне они не нужны. Ты меня поняла?
— Поняла, — выдохнула она и вытерла мокрые щёки. Вот так. Кажется, до неё начало доходить. Вот и хорошо.
— Раздевайся, — повторил я, и на этот раз она без слов потянула водолазку вверх. Пальцы её дрожали, по щекам по-прежнему катились слёзы, но в движениях появилась решимость.
— Вытри слёзы, — приказал я. — Ненавижу, когда бабы ревут при мне. Чтобы я этого больше не видел.
— Хорошо, — тут же отозвалась она и, тихо шмыгнув носом, снова вытерла лицо. Шумно вдохнула.
Поднявшись на ноги, она стянула водолазку, затем прикрыла ею грудь. Я рывком выдернул мокрую тряпку из её пальцев и бросил на пол. На ней был простой белый бюстгальтер, скрывающий от меня красивую маленькую грудь. Никакого кружева, никаких оборочек. Впрочем, это её не портило.
— Джинсы тоже снимай, — приказал я, не делая попыток подойти к ней.
Помедлив, она взялась за молнию, расстегнула пуговицу и потянула джинсы вниз. Стащила до колен, затем принялась разуваться. Сняв, сама кинула джинсы к водолазке. Прикрывшись руками, робко посмотрела на меня. Я же не мог налюбоваться ею. Да, вот так, без всех этих дешёвых тряпок, она была действительно хороша. Бледная кожа, маленькие аккуратные ягодицы, длинные изящные ноги. Хрупкая фарфоровая куколка. Член мой мгновенно напрягся, в паху стало тяжело. Да, я хотел её даже такую — взъерошенную, зарёванную. Мне нравилась её ненаигранная скромность, за коей, я не сомневался, скрывается горячий нрав и страстный темперамент.
Против воли я потянулся к ней. Почувствовал под пальцами бархат кожи, обрисовал родинку над пупком. Девчонка напряглась, беспокойно задышала, но не отступила, и я, махнув на всё рукой, сгрёб всё ещё мокрые волосы на её затылке. Тонкая, хрупкая… Так и есть — куколка. Раскрытой ладонью погладил её по животу, опустил руку на бедро и крепко сжал. Чувствовал, как кожи касается неровное дыхание, как она тревожно подрагивает в моих руках, и испытывал от этого какое-то ненормальное наслаждение. Склонился к её лебединой шейке, прикусил кожу возле венки и провёл языком.