Спорим, тебе понравится
Шрифт:
— Любят? — подсказала она.
Я кивнул.
— Бред, наверно. Но я не очень большой фанат свободы. Мне интересна моногамия, как ни парадоксально это звучит. Я слышал, Россия в этом плане более консервативная срана.
Аня отрицательно покачала головой.
— Как посмотреть. Мне кажется, что по большому счету все то же самое. Просто масштаб разврата в нашей стране не принято афишировать.
Я захохотал, притягивая ее ближе и укрывая пледом плечо.
— Серьезно, Алекс, со мной работала женщина, которая встречалась по молодости с самым красивым мальчиком на курсе, но кроме нее у него была еще подружка. Иногда они занимались сексом втроем.
— Боже, ну и сказки, — фыркнул я. — В России? Ты шутишь.
— Это было еще при Советах, Алекс.
— Не верю.
— За что купила, за то и продаю.
Аня сбросила плед расстегнула пуговки на рубашке.
— Тебе жарко? Опять температура? — напрягся я.
— Нет, это из-за камина. Все в порядке.
Я поцеловал ее в лоб. Действительно, холодный. А вот щеки зарумянились, и глаза горели. Она опять задумала свести меня с ума? Или придумываю? Или просто окончательно свихнулся рядом с этой невероятной колдуньей.
— Значит, тебе не нравится сразу с двумя девушками? — игриво заманивала меня в ловушку Аня, поглаживая по колену.
А знал, что она плетет паутину, но очень хотел вляпаться и достаться ей на обед.
— Как ответить на этот вопрос, Энни? Пожалуй, мне не нравились те девушки, а секс…Он был неплох. Хотя я предпочел бы больше внимания для своего члена, а они были увлечены друг другом.
Аня усмехнулась и опустила глаза. О, да, моя хорошая. Ты была сегодня великолепна, хотя нам и не стоило принимать душ вместе из-за твоей болезни. Когда мы рядом и голые, это непременно кончается оргазмом. Сейчас Аня была одета, и я тоже, но это не очень помогало избавиться от навязчивых эротических фантазий.
— А делить меня с Дани тебе нравится?
Она передвинула руку выше, задела локтем пах, прижалась ко мне спиной и повернула голову так, что я просто не мог не целовать ее шею. Отодвинув в сторону ее волосы, я заскользил губами по бархатной коже к ушку, зашептал:
— Делить? Энни, детка, в этом случае слово делить совершенно неуместно. С тобой я предпочитаю умножать. Умножать твое удовольствие. Мы ведь даем тебе вдвоем больше, чем по-отдельности. Это невозможно отрицать. Правда?
— Да.
— Я отдаю тебя Дани, потому что вижу, как ты вспыхиваешь с ним, а потом зажигаешь меня. Ты делаешь это совершенно естественно, бессознательно, интуитивно. Это невероятно возбуждает, Энни. Твое наслаждение, твоя радость, твои оргазмы. Ты готова отдаться нам обоим со всей страстью и так… искренне.
— Алекс…
Она повернулась ко мне лицом, и я не смог сдержать желания, поцеловал эти сладкие губы. Аня обвила мою шею руками.
— Ты делаешь меня безумным, детка. Я никогда, ни с кем такого не чувствовал, не позволял себе, — бормотал я, целуя ее снова и снова. — С того первого дня, когда ты меня сбила.
Аня отстранилась.
— Хей, ты сам кинулся мне под колеса.
— Ладно. Да, сам. И это опять совершенно дико для меня. А уж встречаться потом… Я не хожу на свидания в Европе, Аня.
— Почему?
Она отстранилась, в ее глазах был искренний вопрос и удивление.
— Потому что это бессмысленно. Я живу в Лос-Анжелесе и не заинтересован в отношениях на расстоянии.
— Да, я понимаю.
— О, черт! Детка, прости…
Я понял, что сказал уже после того, как слова сорвались с языка.
— Не извиняйся. Ты прав. Это действительно разумно, правильно. Поэтому вы просто платили проституткам, да?
Я пожал плечами, не отрицая. Да, это было удобно.
— Знаешь, мне нравится быть вашей шлюшкой, — проговорила она, забавляясь, но все равно немного печально.
— Энни, я же не…
— Знаю, Алекс. Я знаю, вы оба совсем не так ко мне относитесь. Я это чувствую, просто… Ах, наверно я все еще не верю, что это происходит со мной.
— Поверь, я тоже.
Она засмеялась звонким колокольчиком, положила ладони мне на щеки и зашептала:
— Я сейчас буду тебя соблазнять.
Я простонал, потому что знал, что ей это удастся.
— Энни, пожалуйста. Ты еще вчера была больна.
— А сегодня мне нужно тонизирующее лекарство, чтобы совсем поправиться.
Она расстегнула свою рубашку до конца, и я не мог отвести глаз от ее груди, уже возбужденных, напряженных сосков, которые так и просились мне в рот. Аня сдавила груди руками и простонала. Она ущипнула соски, потянула за них. Я делал так же в Амстердаме, когда она кончала Дани на язык.
— Детка, я же не сдержусь. Ты делаешь из меня дикаря какого-то, — скулил я, как последний слабак, теряя волю от безумно эротического зрелища.
— Ты сможешь быть нежным и медленным, — отвечала она, словно уговаривала или зомбировала.
Я хотел уложить ее на пол и взять быстро и жадно, не тратя время на прелюдию, но слова Ани вселяли уверенность, что получится иначе. Она хотела сегодня иначе. Я скорее умру, чем разочарую ее.
Сбрасывая рубашку, она повела плечами и тряхнула волосами. Огонь рассыпал блики по ее коже, заиграл красным на прядях волос.
Я придвинулся ближе, и она сама сократила расстояние, целуя меня, а потом и надавила мне на грудь, заставляя лечь на ковер. Аня сняла с меня майку и стала целовать грудь, шею, плечи. Я шарил пальцами по ее хрупкому телу, поглаживая, лаская. Ее неспешный темп успокаивал, настраивал на медленную, чувственную прелюдию, которая лучше самого секса.
Мы нежили друг друга руками и губам, шептали в полумраке милые пошлости, тихонько смеялись и стонали. Это было невероятно долго, медленно, страстно. Я не мог прекратить к ней прикасаться, не мог перестать искать губами ее губы. Аня перекатилась вниз и потянула меня за собой, чтобы я накрыл ее своим телом. Она сама расстегнула мои джинсы, а я стянул с нее мягкие спортивные брюки.