Спорные тайны. Часть 2
Шрифт:
Шутка была до того прозрачной, что мне стало грустно оттого, что сегодня я мало смотрел на синее небо, которое вижу, вероятно, в последний раз.
Переход на нелегальное положение
В кафе мы провели еще около часа, попробовав котлету по-киевски, съев по порции мороженого, поданного в изящных креманках, и выпив по чашечке изумительного кофе. Как жаль, что я бросил курить, и отказался от наслаждения раскурить гаванскую сигару, которую мне предлагал Николай Михайлович.
Выйдя на улицу, мы медленно пошли по улице в сторону центра города. Пройдя около квартала, мы свернули направо и сели в поджидавший нас микроавтобус.
Мой плащ Николай Михайлович положил на сиденье рядом водителем, проверив, что мой паспорт и бумажник находятся в карманах. Вроде бы все как просто, но то, о чем он говорил в кафе, начало реализовываться. Я надеюсь, что плащ в воду будут бросать без меня.
После этого пассажирский отсек микроавтобуса закрылся темным, я бы сказал черным, стеклом и окна салона стали темнеть, как "хамелеоны" при ярком свете до такой степени, что в окна вообще ничего не было видно.
Вероятно, вследствие отсутствия специальной подготовки, я скоро перестал ориентироваться и не знал, куда меня везут. Ехали мы довольно долго, и вышли из машины в лесу, рядом железнодорожным полотном. Шум поездов я слышал, но они были где-то вдалеке.
Николай Михайлович объяснил, что сейчас подойдет поезд, остановка в пределах одной минуты, и мы в специальном вагоне поедем в район озера Байкал, где находится учреждение, занимающееся нашей проблемой.
– В поезде мы успеем с вами поговорить о многом, - сообщил он.
– Мы могли бы сесть в этот вагон и на вокзале, который находится в пяти минутах езды от кафе, но наша поездка в автомашине предназначалась для подтверждения наших данных о вашем психическом состоянии и вашей подготовки к практически полной перемене всей вашей жизни. Вижу, что вы тот человек, который нам нужен.
Спецвагон
В спецвагоне я получил отдельное купе. Мой диван был застелен хрустящими белыми простынями. Я предвкушал удовольствие вытянуться на них и уснуть сном человека, которому уже никуда не надо спешить.
Николай Михайлович показал мне, где находится ванный отсек. Там были душ и настоящая ванна. Из чугуна. Я немедленно открыл воду и стал наливать воду.
Никогда раньше я не принимал ванну в быстро идущем поезде. Интересно сидеть в ванне на повороте. Вам пришлось бы испытать чувство выплескивания из ванны с водой в сторону, противоположную повороту поезда, идущего со скоростью чуть более ста километров в час. Сила инерции большой ванны, наполненной водой, во много раз сильнее силы инерции обыкновенного человека, которого просто бросает из стороны в сторону на поворотах железной дороги.
Время до ужина пролетело быстро. Стол был накрыт в салоне, похожем на зал, занимающем не менее трети всего пассажирского вагона.
В салоне был большой стол со стульями, диваны вдоль стен, телевизор. Зал был отделан по-европейски. Так говорят, когда наклеивают обои, ставят стильную мебель, приворачивают блестящие краны и говорят, что они сделали евроремонт. Никак не можем перестать пресмыкаться перед Западом. У меня нет никакого чувства ненависти к Западу, у меня только ненависть к русским, которые, чтобы выслужиться перед Западом, льют грязь на свой народ.
Под стать салону была и сервировка стола. Я думаю, что будет не совсем вежливо утомлять голодных людей описанием меню и смакования подаваемых блюд. Достаточно сказать, что красная рыба с янтарной слезой и вид запотевшего хрустального графинчика превращают в гурманов даже тех, чьи изыски не выходили далее соленого огурца и стакана самогона.
В процессе принятия пищи Николай Михайлович продолжил начатый в кафе "Березка" рассказ:
– Упоминание о немчине Якове Пфеффере в документах есть. Сказано, что он был близким человеком великих князей Ивана Третьего и его сына Василия Третьего. И все.
История эта продолжается в царствование императора Александра Второго, освободителя. При нем все документы, упоминавшие Якова Пфеффера, были помещены в архив с грифом "государственная важность, вскрытию не подлежит".
Естественно, после переворота 1917 года большевики обязались все тайное сделать явным. Но и у них, как и у демократов последнего пошиба, хватило ума понять, что не все тайное может быть явным.
Кожаная папка с личной печатью Александра Второго была вскрыта в 1921 году по личному распоряжению В. Ульянова (Ленина), о чем сделана соответствующая запись в формуляре.
В коротенькой записке потомкам рукой императора была сделана приписка, что эта папка должна храниться как ящик Пандоры, так как она уже привела к несчастьям земли русской во времена царя Ивана Четвертого (Грозного), явилась причиной смерти императора Петра Первого, смерти императоров Александра Первого, или его ухода от царствования в мир в виде простого крестьянина, императора Николая Первого в Таганроге, отца Александра Второго, и явится причиной будущих бед, если кто-то осмелится открыть эту папку.
В папке лежало несколько листочков, описывающих умопомрачение Ивана Грозного, когда он смотрелся в заморское зеркальце и корил себя за совершаемые зверства. Смерть в расцвете сил от удара (инсульта) Петра Первого, когда он день в одиночестве провел с зеркалом. После исследования зеркала внезапно почил император Александр Первый, победитель Наполеона и самый блистательный самодержец Европы. Есть много свидетельств того, что император Александр жил в качестве простого крестьянина в Сибири. Но и это тоже тайна. Смерть Николая Первого, человека военного до мозга костей, подавившего восстание декабристов 1825 года и проигравшего военное состязание с Европой в Крыму в 1854-1855 года. И причина та же - зеркало.
Ваша рукопись оказалась недостающим звеном и помогла нам восстановить причинно-следственную связь прошедших исторических событий. Рукопись помогла и вам тем, что вы сейчас сидите в поезде и слушаете сказания до вчерашнего дня неизвестного вам человека.
Приступы ненависти Ивана Грозного случались тогда, когда он смотрелся в зеркало. Представьте себе состояние человека, испытывающего к себе ненависть за все зло совершенное в отношении близких, или тех, кто полностью, вплоть до жизни, зависит от него. Такая мера ответственности или вины задавит любого сильного человека, кроме того, кто привык повиноваться любому сильному человеку.