Спорт королев
Шрифт:
На трибунах можно услышать самые невероятные суждения. Время от времени я сам бывал свидетелем, как краснолицые, агрессивные мужчины с солидным брюшком, очевидно, в жизни не сидевшие на спине даже мула, громко, будто это доказанный факт, утверждали, что жокей А, в или В (то есть любой жокей, на лошадь которого они сделали ставку в тотализаторе, а она пришла, допустим, второй) потерял нерв, и это позор, что ему разрешают участвовать в скачках и проигрывать заезды, которые даже обезьяна бы выиграла.
Насколько я знаю, очень редки случаи, когда жокей, много лет успешно участвовавший в соревнованиях, вдруг бы потерял нерв. Напротив, матери жокеев часто
Успех скачки часто зависит от того, как лошадь подошла к препятствию. Хорошего опытного скакуна достаточно коленями, руками и голосом побудить удлинить шаг, немного ускорить бег и в нужный момент достичь более-менее правильного места для начала прыжка. Большинство лошадей сразу же отвечает на такие сигналы всадника. Но с новичками и слабо подготовленными животными тактика должна быть противоположной. Нет смысла побуждать их ускорить бег, потому что на большой скорости их ошибки станут еще хуже. Лучше помочь им собраться, укоротить шаг и постараться подвести к барьеру в подходящем месте.
Некоторые опытные, умные, но своенравные животные настаивают на собственном выборе места для прыжка, и, несомненно, лучше всего позволить им делать, как они хотят. Указания с седла только смутят лошадь, которая предпочитает сама исправлять свои ошибки. Но это и вправду странное чувство – сидеть в седле, видеть, что лошадь делает ошибку, и упорно не позволять себе вмешиваться. Нужно очень доверять ее способностям и хорошо владеть собой, чтобы спокойно ждать постепенно приближающуюся опасность. И все же если человек хорошо знает своего партнера, то понимает, что, только позволив ему самому справиться со своими трудностями, он открывает путь, иногда единственный, к победе. Для компетентного жокея немного удовольствия в работе с такой капризницей, его раздражает чувство беспомощности, потому что неразумное создание лишает партнера всякой инициативы. Нет нужды говорить, что лошадь, которая сама выбирает правильное место для прыжка и совершает его без ошибок, – неоценимое сокровище для неопытного жокея.
Естественно, самый худший тип – это те, которые, отказываясь от помощи всадника, сами не умеют действовать правильно. Есть лошади, которые прыгают более-менее сносно, даже если оказываются на неподходящем расстоянии от барьера, чтобы оттолкнуться для прыжка. С кабаньим упрямством они несутся на препятствие, не обращая внимания на сигналы жокея. И только задев животом за гребень барьера, понимают, что слишком рано оттолкнулись. Или же они отталкиваются слишком поздно и совершают почти перпендикулярный прыжок. Оба метода гарантируют, что рано или поздно такой лошади придется заканчивать дистанцию в одиночку, потому что жокея она сбросит.
Никто не будет спорить, что продуманные тренировки вносят большой вклад в умение прыгать, но потом уже особенности характера определяют стиль, в каком лошадь постоянно проводит скачки.
Не меньше сложностей возникает и с приземлением после прыжка, и тут успех лошади порой зависит от состояния грунта. Если слякоть, многие скакуны не могут быстро вытащить ноги, чтобы сохранить равновесие, и падают. Исключительно вероломна подсохшая и твердая сверху, но внизу болотистая после ливня земля. Можно видеть, как лошади в трех-четырех шагах от барьера все еще ползут на животе, потому что не могут встать на ускользающей из-под ног почве. Жокей в отчаянии чувствует, как мучительно барахтается его партнер, но ничего не может сделать,
Парадоксально, но лошади легче бежать по совершенно мокрой земле, и она на ней меньше устает, чем на жестком грунте. Когда она приземляется на пропитанную водой почву, ее ноги глубоко уходят в землю, но ей легко их вытащить, потому что мягкая почва не сопротивляется и животное не теряет скорости. Зато оставленные лошадиными ногами ямы приводят в ужас управляющих ипподромами.
Но хуже всего сухой жесткий грунт, чуть поросший травой. Многие лошади просто не могут оттолкнуться для прыжка от такой непружинящей поверхности, и ни одна не любит приземляться на нее, потому что неподатливая почва ранит передние ноги, на коленях у животного появляются ссадины, случается, что после скачек по такому грунту у лошади надолго возникает отвращение к соревнованиям вообще.
Идеальной для стипль-чеза мне представляется упругая, хорошо просушенная земля с густой травой высотой в два-три дюйма. Все лошади любят такую поверхность, потому что это хорошая опора для толчка и похожий на резиновую губку ковер для приземления.
Вряд ли кто-нибудь возьмется вывести общее правило, в каких случаях есть вероятность, что лошадь упадет. Хотя усталые животные, от которых требуют непомерных усилий, пожалуй, первые кандидаты на падение. Умные скакуны падают редко, но есть всего два-три героя стипль-чеза, которые ни разу не упали за всю свою скаковую жизнь. Другие же лошади без конца повторяют одни и те же ошибки и так часто падают, что приходится удивляться, почему владельцы упрямо посылают их на соревнования. Но возможно, их вдохновляет пример скакуна лорда Байстера по имени Синлак Хилл.
Синлак Хилл, светлый гнедой с белыми носочками на всех четырех ногах, с длинной спиной и с бледно-соломенной гривой и хвостом, несмотря на долгие часы терпеливых упражнений, оставался небрежным и неумелым скакуном. А благодаря светлой масти его выходки хорошо были видны с трибун. Он выиграл одну или две скачки, потому что ухитрился пройти дистанцию до конца. Но среди зрителей он приобрел популярность за то, что регулярно исчезал во рву. Гнедой не просто презирал препятствия, он вообще не хотел их замечать. Обычно он наступал передними ногами прямо в ров, а барьеры преодолевал кувырком, приземляясь на спину своего несчастного жокея.
Когда мне выпало работать с ним в Большом национальном стипль-чезе, я с полной уверенностью предсказывал свое падение и попросил друзей, чтобы они стояли наготове у барьеров и с соответствующим погребальным выражением на лицах собрали мои останки. Букмекеры предлагали ставки пятьдесят к одному против Синлак Хилла и говорили, что им стыдно до слез брать деньги, зная эту лошадь.
Даже лорд Байстер, всю жизнь мечтавший выиграть такое престижное соревнование, выглядел немного встревоженным и в паддоке вместо обычных бодрых напутствий сказал:
– Постарайтесь, Дик.
Синлак Хилл вовремя увидел первый большой барьер и быстро перемахнул через него, но он обычно первые три препятствия проходил хорошо. В этот раз мы одолели «Бечерс», «Кэнел-Терн», «Валентайн», «Чейер», ров с водой. Прошли второй круг. Это было фантастически.
Из тридцати одного участника соревнований финишировало только пять, и Синлак Хилл был среди них последним. Он с самого старта шел позади всех, потому что еще не научился совмещать скорость со своим новым мастерством. Комментатор, рассказывавший о ходе заезда, сказал: