Спортсмены
Шрифт:
Монблан они сделали, так сказать, под занавес. Да и было ли корректно не нанести протокольный визит дуайену всех вершин Европы? Кстати, «Белая гора» (калька названия - Монблан) не столь уж смиренна, об этом она напомнила в эти же дни, заставив отступить и команду испанцев, и даже Гомбу, который задумал взойти на нее без тренировки, памятуя свои победы над Эверестом.
Среди тех семидесяти шести маршрутов, которые сделали съехавшиеся в школу асы, восхождения наших были едва ли не самым убедительным примером того, как советский человек подчиняет себе и пространство (пусть вздыбленное по вертикали), и само время. Недаром же доктор Уго ди Валлегиян, генеральный председатель Итальянского
– Е. С.) деятельность заслуживает того, чтобы быть поставленной в пример любому альпинисту».
РЕКВИЕМ ВЕРШИН
Похожий на вагон поезда автобус-пульман пошел раскручивать серпантин подъемов. Заметно похолодало. Значит, набирает высоту. Миша вглядывался в голые скалы, по которым, словно косички горянок, струились водопады.
У фасада альберго - горного отеля со щитами реклам вермута и джина, - опершись на ледорубы, покуривали в ожидании клиента молодцы из гильдии горных проводников, в лихо заломленных фетровых шляпах, с бунтом основной веревки через плечо. Выдубленные ультрафиолетом горного солнца ходоки что надо, «продавцы ледорубов», как зовут себя эти профессионалы от альпинизма. Это их коллеги сопровождали как-то на Маттерхорн сиятельного гостя с Востока. Бедняга до того окосел, что его не только пришлось затаскивать, как пассивный груз, но даже переставлять ему ноги от ступени к ступени. Но значок, как «побывавший на рекордной вершине», он получил.
Автобус сборной команды советских альпинистов прибыл летом 1969 года в Альто Адиджо, на севере Италии. Во главе команды - светловолосый плотный волгарь Михаил Ануфриков. Первый чемпион страны по скалолазанию, о чем напоминает скульптура в верхнем парке Ореанды, Ануфриков уже бывал в этом краю Италии, на международных кинофестивалях в Тренто, где герцогиня Аосты вручала ему серебряную гондолу и кубок за его фильмы об Ушбе и вершинах Памира.
Здесь он прокрутил хозяевам свои новые фильмы, один из них об экспедиции на пик Коммунизма. Когда в зале снова вспыхнул свет, итальянцы обступили Хергиани. «Покажи свою кавказскую тарантеллу, приятель».
Да, в последних кадрах фильма Ануфриков зафиксировал, как довольный восхождением Михаил, скинув пудовые ботинки и все альпинистские причиндалы, прижимает руку к хруди и плывет на носочках в традиционном грузинском картули, почему-то именуемом у нас лезгинкой.
На Апеннинском полуострове нет семитысячников (высочайшая точка - «2914»). На демонстрацию фильма съехались поклонники гор из многих уголков Аосты. Мэр города Бартолини подчеркивает, что он не только выполняет предусмотренные протоколом обязанности. Он испытывает разделяемое всеми присутствующими удовольствие от встречи с земляками русских борцов итальянского Сопротивления. Кроме того, здесь советских парней встречал... король, так - «Королем Чи- ветты» - зовет вся Италия Армандо до Ройта, покорителя Чиветты и многих других скальных башен, главу местной Федерации альпинизма. Пока филологи с футурологами колдуют над всеобщим языком будущего, благо так и не стал им искусственно выведенный эсперанто, такой язык, кажется, нашли альпинисты. Во всяком случае, не знающего ни слова по-русски синьора Армандо отлично поняли не кумекающие по-итальянски Онищенко с Хергиани.
Выжидательность сменилась признанием. Так быстро и точно, как гости, не ходят здесь даже профессионалы. «Прошло только три дня после прибытия в Итальянские Доломиты шести советских альпинистов, а они уже хорошо освоились с величественными стенами Чиветты, которую выбрали для своих первых восхождений. Скалолазы из России совершили с блеском два известных
– Е. С.)
Эти восхождения - визитная карточка, вызывающая уважение и предъявленная советскими альпинистами любителям горного спорта, относящимся к ним с понятным любопытством. Развеялась дымка таинственности, которой была окутана советская экспедиция до ее прибытия в Агордо. Как мы уже писали, речь идет о «цвете» советского альпинизма, школу которого мы плохо знаем, но которая, вне сомнения, находится в авангарде в восточном мире». Так писал спортивный обозреватель «Иль газетино ди Беллуно». За Туром Венеция еще одна вершина наивысшей трудности - Банконг.
Наблюдающий за своими гостями синьор Армандо удовлетворенно опускает бинокль: «Прекрасные альпинисты! Очень хорошо идут на маршруте, с головой».
Узнав о том, как ходят «эти русские», римское телевидение прислало операторов. «Где?» - «Лучше всего на скальном отвесе Тура Венеция».
– «Другой бы спорил». И Хергиани снимает мокасы, полотняным бинтом подвязывает галоши. Да, да! Никакая другая обувка не может конкурировать с ними на скалах. Галоши с еще нестертой подошвой как бы сами прилипают к камню.
Пока операторы волокут по соседней осыпи камеры, сверху легко и точно перемахивая с камня на камень, спустился к ним Хергиани. Молча улыбнувшись, занес к месту съемок камеру. За ней - ящик с оптикой. Телевизионщики не успели поблагодарить его, как он с легкостью тура родных гор уже был наверху.
4 июля он с Онищенко вышел на Суальто. Семьсот метров трудного лазания. После французов Ливаноса и Габриэля этим маршрутом за все двенадцать лет сумели пройти всего три группы. У маленькой ниши (в ней и заночевали первовосходители) наша двойка расположилась на завтрак: ветчина, шоколад, глоток из фляги. Позади - половина дистанции. Внизу зеленели луга. Позвякивали колокольчики коров. Рассекал воздух бич пастуха. «Закрываю глаза, - мягко сказал Михаил, - и я дома, в Сванетии. Ты же знаешь, как я люблю ее».
И - дальше.
До вершины не более двухсот метров.
Онищенко выдавал веревку, когда Хергиани углубился в скрывший его внутренний угол. Лишь голос. «Выходила на берег Катюша». И ползущая за человеком веревка. «На высокий берег, на крутой». И тут все разом... Нет голоса... Судорожный рывок веревки. Онищенко выдает слабину и, откинувшие! всем телом, натягивает веревку, но вытягивает лишь бессильно повисший обрывок...
Он видел тень падения. Уловил оборвавшуюся, словно ее перерезали, песню. Теперь только грохот камней по кулуару. Он уловил еще, как кинулись там, далеко внизу, к красной пуховке Ануфриков с Романовым. Они подняли Хергиани. Поняли - надеяться не на что. Две глыбины с дьявольской точностью сбили альпиниста, перебили веревку. Когда носилки проносили перед лагерем берсальеров, солдаты взяли «на караул», был приспущен государственный флаг.
Вечная память тебе, Хергиани!
Вечная слава!
Человек отмечает свой выход на вершину тем, что складывает на ней тур - этакую пирамидку из камней. Раскидайте их. Найдете порожнюю банку из-под «Корюшки бланшированной» или чего-то вроде. В ней записки тех, кто взошел.
Есть такой тур и там, где сходятся хребет Петра Первого с хребтом Академии наук. Монолитная трапециевидная пирамида на их стыке - пик Коммунизма, семь тысяч четыреста девяносто пять метров над уровнем океана. В ее туре не успевший пожухнуть листок, на котором рядом с «Онищенко» торопливой, мерзнущей рукой вписано: «Хергиани».