Спой для меня
Шрифт:
— Сегодня важный день, ты в курсе? — Аня вскинула густую бровь, посмотрев на меня многозначительно. А вот я с глубоким непониманием посмотрела в ответ.
— Фаина Ивановна тебя вчера не предупредила? Боже! У этой тетки склероз, пора увольнять! — Девушка недовольно сложила руки на груди и закатила глаза. — Сядь, вот так. Послушай, сегодня вечером у тебя первое свидание с Германом Александровичем.
Сердце остановилось. Под кожей почувствовала приятное тепло, разливающееся в грудной клетке. Наконец-то я познакомлюсь с человеком, который подарил мне эту сказку.
— Сейчас мы поедем на депиляцию, потом я сделаю тебе прическу и макияж,
К вечеру я не узнавала собственное отражение. Броский безупречный макияж, прическа, не поддающаяся какому-либо описанию, как с обложки роскошного журнала, черное платье подчеркивающее фигуру и туфли, делающие меня длинноногой, как кукла.
Вера была права, когда говорила, что я «само совершенство». Да, черт возьми, сейчас я действительно выглядела, будто только что сошла в мир с подиума. Я признавалась себе, что без косметики и укладок была такой же красивой, как Людмила с тонной косметики, а сейчас, я просто ее затмевала. Это было начало чего-то нового, и оно растекалось внутри теплотой, даря чувство полета.
— Ну все, последний штрих, — Аня взяла мою руку и осторожно надела на запястье тонкий серебряный браслетик. — Я уверена, что ты ему понравишься.
— А если нет? — мой вопрос прозвучал слишком резко, Аня перестала улыбаться и теперь смотрела мне в глаза через отражение зеркала.
— А если нет, значит, он полный мудак, — прошептала девушка и поспешила удалиться за пальто.
Олег, как теперь стало известно, являлся моим личным водителем, и он отвез меня в город к ресторану-гостинице «Дежавю». Я замерла, рассматривая в окно огромное блестящее здание с панорамными окнами, отражающими закатные солнечные лучи и алое небо. Вид захватывал, заставлял сердце предательски колыхаться со скоростью пулеметной дроби, а ладони нервно потеть.
Это место не из моего мира, и как я попала сюда — по счастливому стечению обстоятельств, или по самому жуткому роковому случаю, уже было не важно. Назад дороги не было. Сейчас я встречусь с этим Амурским Германом Александровичем и узнаю, на что нарвалась. Хотелось верить, что все пройдет гладко, как по маслу, но внутренний голос так и твердил, что лучше было сбежать.
2.2
— Виктория Юрьевна? — вопросительный взгляд Олега окутал меня еще большим сомнением. Я не заметила, как водитель открыл передо мной двери авто и протяну руку, чтобы помочь красиво выйти на воздух. Запах города, знакомый и родной, заставил глаза наполниться слезами. Нет-нет, сейчас никак нельзя плакать! Волю в кулак, гордость к чертям!
Олег провел меня до самого входа и даже открыл передо мной дверь, пропуская в богатый зал. Галантные манеры или лишний повод все время держать меня рядом, чтобы не сбежала?
На ресепшене милый мужчина с улыбкой на миллион долларов, поприветствовал меня и ожидающе осмотрел. Как бы шикарно я не выглядела в этот вечер, все равно гадкое чувство не покидало меня. Чувствовала я себя дворнягой, подобранной с улицы, отмытой лучшими средствами против блох, одетой в самый дорогой ошейник и названной чистопородным тибетским мастиффом. Только вот, каким словом дворняжку не назови, она навсегда останется дворняжкой, и наигранные благородные манеры не помогут, не спасут. Рано или поздно вырвется наружу все, что скрыто под роскошью
— Меня ожидает Амурский Герман Александрович, — говорить было сложно, то ли от волнения перед встречей, то ли от того, что я чувствовала себя гадкой курицей, брошенной в пруд к лебедям.
— Ваше имя? — мужчина открыл журнал и пробежался пальцем по исписанной страничке.
— Малинова Виктория Юрьевна, — тихо ответила я, надеясь, что никто кроме нас двоих этого не слышит.
— Пройдемте за мной, Виктория, Герман Александрович вас ожидает, — четкая и ясная инструкция, но я медлю, таю, растворяюсь. Ноги неуверенно ступают по темному мраморному полу, каблуки цокают громко, эхо разносит мои шаги на весь огромный этаж.
В лифте мне становится душно. Я с трудом удерживаю тело на ватных ногах, а от волнения сводит скулы. Кому отец проиграл меня в карты, понравится ли мне этот мужчина, станут ли для меня приемлемы его намерения? Вопросы, вопросы, вопросы — и не одного ответа, лишь мое нескрываемое волнение и сильная дрожь в руках.
Двери лифта распахиваются, и мы проходим в зал. Я замираю всего на мгновение, осматриваюсь. Вся комната в темно-синих тонах, столиков не так уж много, всего пятнадцать, расстояние между ними большое. Белые скатерти в приглушенном свете переливаются перламутром, на потолках люстры, кажется, с настоящими бриллиантами. Сквозь панорамное окно видно город с высоты птичьего полета, раскинувшейся как на ладони во всей своей красе. Солнце уже почти скрылось за горизонт, но его яркие лучи пронзают пушистые густые облака, и те подсвечены золотом, ярко блистающем на розоватом небе.
Как приговоренная на казнь, следую за сопровождающим все ближе к окну. Перед глазами один единственный столик, и я уже вижу мужчину, восседающего на диване, будто на троне.
Ослепительного мужчину. Горячего. Дикого. Страстного.
Колени подгибаются, и идти все сложнее.
Амурский Герман Александрович оказался еще шикарнее, чем я себе его представляла. Он сидел вполоборота и любовался закатом, отражающимся даже в его темных зеленых глазах. Прямой нос, строгий подбородок, четкие черты лица. Волосы густые, темные, слегка взъерошены, падают на широкий лоб идеальными прядями. Дьявол, пришедший в этот мир, чтобы искушать и разбивать женские сердца, уничтожать, забирать души. Мышцы, обтянутые атласной темно-синей рубашкой, хорошо проработаны. Но я бы не сказала, что он качок и его тело результат изнурительной работы в зале, скорее это регулярные занятия спортом и простая физиология. Одним словом — идеальный. В его руке непринужденно пристроился широкий стакан с белой жидкостью, мужчина невольно крутит им в руке, заставляя мое тело напрячься.
На этого мужчину, миллиардера из журналов, мастурбируют каждую ночь миллионы одиноких женщин, одного его взгляда достаточно, чтобы лишиться девственности. И когда Герман переводит на меня свои полные холода и жестокости глаза, я взрываюсь красным нездоровым румянцем, щеки полыхают и горят так, что хочется приложить к ним холодные ладони. Я смотрю ему в глаза всего секунду и отвожу взгляд — не выдерживаю его энергетики. Энергетики властного, холодного, жестокого человека.
Сопровождающий указывает мне на темно-синий диван напротив Германа Александровича, и я послушно присаживаюсь. Провожу рукой по мягкой ткани и с упоением отмечаю, что сидение сделано из бархата. Обращаю внимание на красивые ложки, вилки и ножи, выглядывающие из такого же синего бархатного конверта, изучаю их взглядом.