SPQR V. Сатурналии
Шрифт:
Среди людей моего класса такой брак считался счастливым.
– Целер под конец стал слишком враждебно относиться к ее младшему брату, – сказал Анний Милон.
– Это верно, – согласился Сестий. – Деций, ты в последнее время слишком долго жил вдали от Рима. В прошлом году Метелл Целер, будучи консулом, воспротивился прошению Клодия о переходе в сословие плебеев. Не он один, но именно он отнесся к этой идее с откровенной яростью. В последние месяцы пребывания в должности Целер стал терять чувство меры.
– Год выдался беспокойным, – заметил я. – Я слышал, что Цезарь, Помпей и Красс уладили свои политические разногласия.
– Временно, – сказал Милон. – Это не продлится долго. Но в данный момент их обычная вражда приутихла. Цезарь добился перехода Клодия в плебеи, чтобы расчистить ему путь к должности трибуна, устроив так, что его усыновил человек по имени Фонтей… И угадай, кто руководил в качестве авгура церемонией усыновления?
Я мысленно пробежал список авгуров, пытаясь припомнить, который из них все еще жив и находится в Италии.
– Не Помпей же!
– Сам Помпей Великий, – подтвердил Тит Анний.
– Мир становится очень странным местом, – заметил Сестий. – Если нельзя рассчитывать, что такие люди перережут друг другу глотки, на что же тогда можно рассчитывать?
– Скоро все снова вернется в нормальное состояние, – сказал Милон. – Клодий собирается устроить в следующем году такую заварушку, что люди потребуют возвращения порядка.
Я в этом сомневался.
– Клодий до смешного популярен, – сказал я. – Правда ли, что он планирует сделать бесплатную раздачу зерна гарантированным правом граждан?
– Радикальная концепция, не так ли? – спросил Публий Сестий.
– Это обеспечило ему должность трибуна, как ничто другое, – заметил Анний Милон, взяв несколько орехов. – Жаль, я не додумался до этого первым.
– Ты шутишь! – сказал Сестий. – Если выдача зерна станет узаконенной, а не экстренной мерой, мы не только потеряем один из наших самых мощных политических инструментов, но и каждый освобожденный раб, разорившийся крестьянин и вольный варвар в Италии двинутся прямиком в Рим, чтобы записаться на раздачу!
– Они все равно уже так делают, – заметил я.
– Это не повод для радости, – проворчал мой бывший коллега.
– Мы все уладим, – уверенно сказал Милон.
Может показаться странным, что люди вроде Клодия, Милона и Сестия могли говорить с такой жизнерадостной уверенностью, как будто собирались править, скорее, как цари, а не служить избранными должностными лицами, но за последние несколько лет к должности трибуна почти вернулось ее прежнее огромное значение. Сулла отобрал у народных трибунов чуть ли не все их полномочия, но каждый год трибуны один за другим принимали на народных собраниях законы, эти полномочия восстанавливающие. И теперь трибуны были важны, как никогда, и обладали бесценным правом выдвигать новые законопроекты и утверждать их с помощью собраний. Власть трибунов даровала проконсульские назначения или отказывала в них, распределяла государственную казну и отправляла людей в ссылку. Даже консулы были относительно бессильны в сравнении с трибунами, и Сенат превратился в клуб дебатов. Настоящая власть находилась у простого люда и у их выбранных представителей – трибунов.
Я пообещал держать Милона в курсе дела и покинул его дом, гадая, следует ли мне отправиться к Клодии вооруженным. А еще я сожалел, что не додумался спросить у Асклепиада, существуют ли надежные способы избежать отравления.
Глава 6
Дом покойного Метелла Целера стоял в нижней части Эсквилинского холма, в районе, который каким-то образом избежал самых страшных пожаров, периодически испепелявших город. То было относительно скромное здание, принадлежавшее нашей семье в течение нескольких поколений, и поэтому сохранившее вид, общепринятый до Пунических войн, когда даже самые великие семьи едва возвышались над богатыми фермерами.
Гермес сопровождал меня со смешанными чувствами тревоги и предвкушения. Клодия пугала его, как и всех остальных. Но она также принадлежала к тому новому поколению римлян, которые стремились любить предметы красоты ради их самих, а не ради их ценности, как добычу. Поэтому она окружила себя красивыми вещами, включая рабов. Клодию привыкли видеть на невольничьих рынках, где она всегда покупала новых красавцев, отбраковывая тех, кто миновал расцвет своей миловидности. Это было одной из многих ее скандальных привычек. Большинство благовоспитанных людей, в том числе члены моей семьи, притворялись, что никогда не покупали рабов, а пользуются только теми, которые родились в их доме. Когда им требовалось купить слуг на рынке, они предусмотрительно посылали за ними управляющих. Но Клодия была не из таких. Ей нравилось самой осматривать поголовье, собственноручно изучать зубы, бить кулаком, чтобы проверить дыхание, мять мускулы, испытывая их упругость.
– Попытайся сделать так, чтобы тебя не поймали занимающимся с девушками чем-нибудь неподобающим, – предупредил я Гермеса.
– Конечно, нет, господин, – явно неискренне ответил тот. – Но вы ведь хотите, чтобы я выудил у них информацию, так?
– Прекрати пускать слюни. Да, я хочу знать, известно ли рабам что-нибудь о смерти Целера и приходили ли к Клодии какие-нибудь необычные посетители. Я знаю, что у нее бывают странные субъекты всех мастей, но мы ищем женщину-ведьму или шарлатанов – людей, которые вполне могут торговать ядами.
Конец ознакомительного фрагмента.