Справедливость
Шрифт:
Далее на сцене появляются две девочки-официантки. Одна из них тащит огромный кованый медный чайник, явно ещё кипящий внутри. Вторая несёт какие-то сладости на подносе поменьше.
— Рахмет, — кивает им мой «коллега», сопровождая кивок в сторону официанта ритуальным жестом.
Затем говорит что-то ещё официанту, но я понимаю только общий укоризненный тон и слово «гостеприимство»(поскольку беседа ведётся не по-русски).
Беседа между ними длится ещё пару минут, за которые парень споро расставляет с подносов
Мой коллега разражается чем-то типа благословения, по-прежнему на незнакомом мне языке; парень и девушки уважительно выслушивают его, чуть склонив головы.
Чувствую себя несколько неловко, потому возвращаюсь к чтению, полностью фиксируя внимание на тексте в смартфоне.
Затем девушки вкупе с парнем, рассыпаясь в любезностях к мулле на своём языке, удаляются.
— Пожалуйста, присоединяйтесь, — мулла указывает обеими руками на стол, после чего беззвучно шепчет несколько слов, прикрыв глаза и продолжая держать ладони перед собой.
— Благодарю, — отвечаю односложно и по-светски, поскольку паства тут сейчас явно не моя. — Если не секрет, чем обязан? Вернее, чем мы обязаны такому вниманию со стороны заведения?.. судя по всему.
— У них только что был начальник с проверкой, это часть их регулярной процедуры, — охотно поясняет мулла, видимо, передавая мне содержание его разговора с официантами. За которым я не следил. — Им повысили какой-то внутренний рейтинг, вот только что. Это повышение в зарплате всем… Плюс, начальник сказал подать это на наш стол за счёт заведения; кажется, этот их начальник чему-то обрадовался. Но им он не объяснил, чему именно, — простецки завершает мулла. — А они подумали, что это от заведения, — кивок на пиалы на столе, — предназначено только мне.
По мулле вижу, что он говорит правду.
— Возможно, ни их начальник, ни они не имели ввиду «вражеских» конфессий, — тихонько посмеиваюсь, — когда речь шла об угощении. Впрочем, дай бог здоровья такому их начальнику. Благодарю. — Возвращаюсь обратно к смартфону, поскольку есть уже не хочется.
— И всё же, повторно прошу, — доносится через какое-то время с противоположной стороны стола от «коллеги», — пожалуйста, присоединяйтесь.
Подняв глаза, вижу, что мулла уже разлил чай по прозрачным стеклянным чашкам и разложил примерно на равные доли финики, инжир и бог знает ещё какие сладости (коим я даже не знаю названия, поскольку раньше не встречал и не пробовал).
— Спасибо, но я не голоден, — как могу вежливее, отвечаю «коллеге». — Не хотел отказываться сразу, чтоб никого не обидеть. Но есть больше не хочу.
Собираюсь вернуться к чтению, но мой сосед смеётся:
— Э-э-э, вот как раз и обидите. Если не попробуете.
— Обижу вас или их? — погружённый в чтение, не сразу улавливаю его мысль.
— Скорее хозяев, не меня, — нейтральным тоном отвечает мулла. — Как раз я готов принять ваш отказ, какие бы ни были его причины. Особенно в свете ваших слов насчёт «вражеских конфессий», абсолютно напрасных, кстати. Насчёт «вражеских конфессий» вы зря…
— Да бог с вами. Нет у меня никаких демонстративных причин отказываться, кроме собственной сытости, — пресекаю
— Тогда хоть чашку чая выпейте? — деликатно просит мулла. — Вам же несложно? Вон ребята наблюдают. Поверьте, будет совсем неправильно проигнорировать. Хотя, заставить вас следовать нашим обычаям я не хочу и не могу. Особенно против вашей воли.
— Да без проблем… — продолжая удивляться, присоединяюсь к чаепитию, попутно забрасывая в рот курагу и что там ещё дальше идёт по списку на столе. Не знаю названий.
— Вы недавно здесь? — нейтральным тоном интересуется мулла через полминуты, когда мы с ним воздаём должное первой порции чая. — Если не секрет, вы не с Севера?
— Не совсем. — Прикидываю, что именно можно сказать, но по здравому размышлению решаю не перестраховываться. Мулла кто угодно, но не враг. Да и круги общения у нас с ним настолько разные, насколько только могут не совпадать. — Сам местный. Но недавно попал в аварию. Потерял память. Помню далеко не всё. Наверное, в этом смысле я тут недавно.
«Коллега» всплёскивает руками, говоря какую-то фразу по-арабски (я понимаю только слово « Allah»).
— Не могу не предположить, — переходит он затем на русский, — что в случившемся с вами однозначно есть Его замысел и промысел. Тем более, вы ведь тоже не отрицаете Его роль во всём происходящем.
— Кто бы спорил, — соглашаюсь, и не думая возражать. — Но нам, увы, не дано постичь все помыслы Его. Даже в той части, что касается лишь нас лично…
— Ну-у-у, это, возможно, потому, что вы вообще зачастую приписываете ему несуществующих соратников. Вернее, склонны приписывать, — с какой-то неожиданной энергией вспыхивает на ровном мулла. — Я имею в виду не вас лично, — он взглядом указывает на крест на моей груди. — Я скорее о христианстве вообще.
— Не до конца понял о соратниках, — склоняю голову к плечу. — Вы о чём?
— Вы же не признаёте единобожия, — пожимает плечами «коллега». — По крайней мере, в нашем его понимании не признаёте.
— Да ну? — отодвигаю в сторону свой смартфон, придвигая к себе чай и финики. — И что заставляет вас так считать? — Умом понимаю, что религиозный спор двух священнослужителей разных религий априори не имеет смысла, но не ответить почему-то опять не могу. — У нас как раз проповедуется концепция Единого Бога Творца, причём мы к ней обратились на полтысячи с лишним лет раньше вас. Вы уверены, что знаете о нас всё?
— Многие многобожники признавали, что Аллах является Творцом, Дарующим средства для существования, Воскрешающим, Умертвляющим и Управляющим Вселенной. — Мой собеседник явно устраивается поудобнее, подбирая оптимальное положение тела на диване. — Признавали, что их божества, которым они поклонялись, ничего не создают, не наделают уделом и ничем не управляют. Однако они брали их как заступников и посредников, по их утверждению, между ними и Аллахом!