Спроси у реки
Шрифт:
– Мы же не изверги. Хотя многие о нас другого мнения. – Майор улыбнулся. Он считал, что улыбка не менее важный атрибут полицейского, чем пистолет или наручники.
Проводимое от имени государства насилие не должно выглядеть грубым и безжалостным, втолковывал он подчиненным. И всякий правонарушитель, в ком еще осталось что-то человеческое, оценит вашу доброжелательность по достоинству. Потом майор делал паузу и многозначительно добавлял: «Что может здорово сократить сроки расследования!»
– Николай,
– Один.
– Ты был выпивши?
Квасов слегка скривился.
– Вы же знаете. Чего спрашивать?
Он вздохнул и двумя пальцами, поочередно, положил таблетки себе на ладонь. Глядя на его руки, майор подумал, что они не мылись, наверное, уже неделю.
– Конечно, мы знаем, Николай, что ты был выпивши. Сколько ты выпил?
– Бутылку на двоих мы выпили.
– Водки?
– А чего еще? Не виски же.
– И пил ты с верным другом…
– С Ванькой Дрыном мы в тот вечер выпивали. С Иваном Дроновым то есть. Водички можно?
– Конечно.
Посохин плеснул из электрического чайника в стакан немного воды. Потом, взглянув на Квасова, долил стакан почти до края.
– Бери. Холодная.
Квасов поднес ладонь к лицу и, откинув голову назад, забросил обе таблетки в рот. Осушив стакан, он поставил его перед собой на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Так, дело пошло, – весело произнес Посохин, отставляя стакан в сторону. – Чуть попозже я тебя чайком уважу. И даже лимончик положу. У меня и мед есть. Тебе сейчас витамины и микроэлементы ох как нужны. Ты только рассказывай, рассказывай. Домой, значит, ты пришел один и был выпивши. Верно?
– Ну, да.
– Жена была дома?
– Раиса? Была дома. Где ей еще быть?
– Вы в тот вечер с ней поссорились, наверное? Да?
Квасов несколько раз громко шмыгнул носом.
– Она первая начала.
– И…
– Я ей ответил.
– Как? Вербально?
– Чего? Как обычно ответил. Послал… на три буквы.
– То есть в суд?
– В какой суд? – непонимающе уставился на Посохина Квасов. – Матом я ее послал.
Посохин подался назад. Спинка офисного кресла под весом его крепкого торса противно заскрипела.
– Ладно, общенародные шутки в сторону. Идем дальше.
– Дальше я пошел спать, – потупил голову Квасов.
– Куда?
– В дом. Куда еще?
– А где вы до этого с женой находились?
– Во времянке.
– Она не сказала тебе, что собирается куда-либо пойти?
– Нет. Только обзывалась. Это у нее хорошо получается.
Квасов говорил ровным тоном, глядя на пустой стакан и лишь время от времени тяжело вздыхал.
– Ты проспал весь вечер?
– Сначала я смотрел телевизор. Спать лег часов около двенадцати.
– По телевизору
– Кино какое-то. Комедию.
– Название помнишь?
– Что-то американское. С неграми. Дурь несусветная. Мне не понравилось.
– Этот фильмец по какому каналу шел?
На некоторое время Квасов задумался.
– Не помню, – мотнул он головой и тотчас скривился.
– А жена где в это время была?
– Не знаю. В тот вечер я ее больше не видел. И потом не видел.
– Я понял. А ночью ты вставал? Водички попить, например? Пописать?
– Компот пил.
– Во сколько это было?
Квасов снова шмыгнул носом и потер грязной пятерней лоб.
– Не знаю. Я на часы не смотрел.
– Жены дома не было?
– Я не обратил внимания. Летом она обычно спит во времянке.
– Так. Не обратил внимания. А утром?
– А утром я заметил, что на веревке нет ее купальника. Она летом вечером почти всегда ходит на пляж, а мокрый купальник после этого вешает во дворе на веревку. И полотенца ее банного тоже не было.
– И ты сразу понял, что жены нет дома?
– Нет, я сначала все осмотрел. Времянку, баню. Гараж еще. Душ. Все облазил. В погреб даже спустился. Подумал, может она туда грохнулась. Женщина она упитанная. Объемы, габариты и все такое… Могла оступиться.
– Во сколько ты утром проснулся, помнишь?
– Часов в шесть. Я так думаю.
– Кровать, на которой обычно жена спала, была разобрана?
– Нет.
– Точно? Не ошибаешься.
– Нет, говорю вам. Она, по-моему, на ней и не спала в ту ночь. Кровать была застлана покрывалом.
– Во сколько жена обычно вставала по утрам?
– Во сколько вставала? Ну, в неторговые дни часов в девять. Иногда немного позже.
– А в те дни, когда вы торговали?
– В пять, если надо было ехать в Битюгово или в Новолиганьск. Если торговали у нас, то в шесть. Когда ездили за товаром, бывало по-разному.
– Не заметил где-нибудь от нее записки в тот день? Я имею в виду 31 мая. Или ты записку позже нашел?
– Не было никакой записки. Я же не слепой. Увидел бы рано или поздно, наверное.
Посохин взял стакан, из которого пил Квасов, повертел его в руке и, налив из чайника немного воды, пополоскал. Воду он выплеснул через открытое окно на газон.
– Не вспомнишь в чем твоя жена, ну, в какой одежде в тот день пошла на пляж?
Квасов сделал глотательное движение.
– В тот день не знаю. А обычно она ходила в махровом коротком таком халате, чтобы ляжки были видны как можно больше. Она их еще с молодости любила показывать, да и сиськи тоже. Красивая была. Потом так и не отвыкла. У нее два халата пляжных было. Один белый, а другой голубой.