Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]
Шрифт:
— Трудно с тобой оказалось, — сообщил гуру.
— А со мной всем трудно, — гордо заявила я. — Но хоть получилось?
— Естественно. У меня если не получается, люди сами понимают и сразу. Вопросов уже не бывает.
— Ну и что же, — поинтересовалась я, — буду теперь вечно молодой?
— Вечно молодой будешь, если не расстанешься с комсомолом, а я тебе дал возможность контролировать собственный организм. Не больше и не меньше. Я задал базу, конкретным вещам будешь учиться сама по ходу дела.
— Каким конкретным вещам? Я все-таки хочу понять, что во мне изменилось.
— Ну хорошо, слушай. Ты сможешь гораздо дольше, чем раньше, не есть и не спать, сумеешь
— Да, — сказала я, в один миг ощутив себя покрытой липким слоем нечистот. Было это не совсем так, но какую-то подсохшую слизь на лице и волосах я обнаружила после, глядя в зеркало в ванной.
Из комнаты для медитаций был только один выход, и в душевую я прошла мимо Сергея. Он стоял у окна, бледный до синевы, и с совершенно потерянным видом смотрел на меня. Нет, не на меня, а просто в мою сторону, мимо меня.
— Ты что, Сережа?!
Он вздрогнул.
— Нет-нет, ничего… Ты так кричала последние полчаса… Еще немного, и я бы вошел туда. Но я же знаю, что нельзя входить…
— Сколько я кричала?!
Услышав про полчаса, все остальное я просто пропустила мимо ушей.
— А всего-то времени…
— А всего прошло восемь часов, — сообщил Ясень бесцветным голосом.
Я долго, очень долго стояла под горячими струями и с остервенелым наслаждением драила свое тело жесткой мочалкой. Сколько я там стояла? Пятнадцать? Двадцать минут? А может быть, еще восемь часов? Ко мне заглянул Нанда.
— Ну, как ты там?
— Отлично.
— Я рад. Только, пожалуйста, Татьяна, не спрашивай меня, что было на самом деле, а что тебе приснилось, привиделось. Ладно?
— Господи, — я высунулась к нему из-под душа, — ты, оказывается, тоже глупый. Я и не собиралась ни о чем спрашивать. Я сразу поняла: все, абсолютно все было на самом деле.
— Молодец. — Гуру посмотрел на меня очень внимательно. — Молодец, если не шутишь.
— Если шучу, все равно молодец, — уклончиво заметила я, прячась обратно в шумные горячие струи, и уже оттуда, булькая водой, спросила:
— А родить-то я смогу, Шактивенанда?
— Конечно, сможешь, — ответил он просто и буднично. — Ты же совершенно здорова. — И добавил после паузы: — Только не надо тебе рожать. В ближайшие года три — точно не надо.
— Почему?!
Мне вдруг сделалось безумно страшно. Я даже воду выключила, чтобы лучше слышать его ответ. Но ответ оказался никаким:
— Я не смогу тебе объяснить. Я просто знаю, что не надо. А впрочем, ты ведь упрямая, все равно поступишь так, как сочтешь нужным. Да?
Мой страх прошел. Я даже улыбнулась.
— Ну а раз ты знаешь, что я все равно поступлю наоборот, и все-таки говоришь мне это, значит, на самом деле советуешь рожать?
— Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, — пробормотал Нанда. — Это шпионская логика. А я никогда не учился в разведшколе. Я говорю тебе прямо и без подвоха: не надо рожать. Все.
— Ладно. — Я старалась говорить легко и небрежно. — Я подумаю. Дай полотенце. И очень кушать хочется.
На обратной дороге Ясень поведал мне, кто такой на самом деле этот гуру. Нет, не великий мошенник и не агент-перевертыш восьми разведок. Методику он разработал настоящую и действенную, вот только ни к одной религий не относился всерьез, и ни одна восточная школа духовной практики его не признавала. Даже имя у него было какое-то неправильное — то ли он его позаимствовал без разрешения, то ли сам придумал с ошибкой. Но для него не это было важно. Для него всегда и всюду важна была суть. Какая разница — доктор Анжей Ковальский или гуру Свами Шактивенанда? Главное — человеку помочь.
Анжей родился в тридцать пятом году в Кракове. В войну потерял родителей и вообще всех родных: одни были расстреляны, другие сгинули навсегда в Освенциме. Потом лагерь для перемещенных лиц, неразбериха, стрельба, эшелон на Восток, детдом в Куйбышеве, там же школа с золотой медалью, невероятное количество прочитанных книг и в пятьдесят третьем — Москва, физфак МГУ, увлечение восточной философией, гипнозом, астрологией, оккультизмом, борьбой джиу-джитсу и го (это такая древняя японская игра, на порядок сложнее шахмат), изучение языков. Но и с физикой все очень серьезно — он остается на кафедре после окончания и пишет диссертацию. Неожиданный поворот: турпоездка в Польшу и Чехию, посещение Кракова, мечта вернуться на родину предков, обернувшаяся дерзким побегом через западную границу. Какие сверхъестественные способности помогли ему это сделать, Анжей не рассказывает.
Германия дает ему политическое убежище. Он, уже знающий к тому времени немецкий язык, легко находит работу в Гамбургском университете и вскоре женится. На турчанке. Потом его пытается вербовать немецкая разведка БНД, но Анжей мечтает заниматься наукой и только наукой. В Гамбурге удостаивается степени магистра, после чего разводится и уезжает в Штаты. Там женится на китаянке, работает в фирме «IBM», получает медицинское образование и степень доктора философии. К этому времени он знает уже пятнадцать языков, среди них китайский и хинди, и всерьез увлекается лингвистикой. Изобретает суперэкспресс-метод изучения языков, но с удивлением обнаруживает, что никто, кроме него самого, этим методом воспользоваться не может. Анжей заглатывает еще десятка два-три языков и начинает активно ездить по всему миру, собирая уникальную информацию о различных экзотических культурах. Все это он суммирует в памяти своего большого компьютера. Персоналки еще не появились, но Анжей работает на самой современной машине третьего поколения. Впервые попадает в Индию и совершает серьезную попытку изучить феномены йоги с помощью современной западной науки.
А потом происходит, наверно, самое главное в его жизни. Он случайно натыкается где-то на знаменитый рассказ Артура Кларка «Девять миллиардов имен Бога». И почему он не читал его раньше? Ведь даже на русском рассказ печатался много раз.
Я тоже не читала Кларка, и Сергей вкратце пересказал мне суть. Предание тибетских монахов, которые по древней формуле веками пишут все новые и новые имена Бога, гласит, что настанет конец мира, когда последнее девятимиллиардное имя будет написано. Современный ученый-компьютерщик решает ускорить этот процесс. За какой-нибудь месяц принтер распечатывает все девять миллиардов имен. Монахи в ужасе. Но ничего не происходит. Ученый посмеивается над предрассудками диких тибетцев и уезжает из монастыря. И вот когда уже ночью он вместе с проводником спускается с гор в долину, в небе над ними одна за другой гаснут звезды.