Спросите ваши души
Шрифт:
– Зачем? – спросил я.
– Джин, мне обидно, что ты так туп. Впрочем, тяжелое американское наследство… Я хочу ухватить ее за хвост.
– Кого?
– Душу. Она считалась субстанцией нематериальной. А вот мы ее поймаем. А это, Джин, Нобелевская премия как минимум. Скорее всего, это квант неизвестной нам энергии. И то, что Си умеет этот квант видеть, вернее, как-то на него реагировать, – это большая удача для нас.
– Для тебя, – сказала Си.
– Си, не пройдет и года, как ты станешь
– Мне это надо? – сказала она.
Глава 2. На ловца бежит зверь
Шнеерзон допустил явную ошибку, когда, соблазненный коньяком, пригласил на испытания директора эзотерического издательства. Хотел похвастать, наверное. Вот, мол, какие у нас кадры!
Станислав Сергеевич (кстати, в прошлом известный поэт на рабочую тему) расписал в своей фирме эксперимент в красках, в результате чего они тут же решили делать книжку про Сигму, реинкарнацях, свойствах души и прочую ботву. Другими словами, лепить из нашей милой Си образ Джуны Давиташвили или еще круче.
И даже редактора назначили – Ингу Семеновну, которая первой и явилась к Сигме.
Си в тот день была в дурном настроении. Обычно это у нее выражалось в том, что она играла на медных духовых. На этот раз она выбрала сакс-баритон и разгуливала по салону, выдувая из этого прибора классическую вещь «Маленький цветок».
Эта композиция создана для сакса-тенора, на баритоне она звучит грубо, к тому же Си сознательно утрировала какие-то пассажи, так что получалась по существу злобная пародия на лирическую композицию.
И тут явилась Инга Семеновна – дама лет сорока с копейками, у которой поверх черного свитера болтался увесистый православный крест.
– Могу я видеть Сигму Луриевну? – спросила она у меня.
Я чуть со стула не упал, услышав впервые отчество Сигмы.
– Кого-о? – не слишком вежливо переспросил я.
Редакторша заглянула в бумажку.
– Сигму Луриевну Моноблок, – прочитала она.
Я ухватился за стул обеими руками и показал подбородком на Сигму:
– Вот она.
При этом в голове у меня молнией проскочило короткое матерное слово.
Редакторша подошла к Сигме, представилась и начала издалека подводить разговор к нужной теме. Что вот, мол, они ищут новые идеи, новых авторов и героев, их интересуют таинственные природные явления и не согласится ли Сигма Луриевна написать брошюрку о своем чудесном даре.
А ей помогут. И литератор есть, и редактор…
Сигма, опустив сакс, молча слушала. Потом изрекла всего одну фразу:
– Да идите вы в жопу.
И продолжала играть «Маленький цветок». Не стоит и говорить, что редакторшу с крестом на свитере будто ветром сдуло.
Пока повергнутая в ужас редакторша рассказывала своим коллегам о приеме, который ей оказала Сигма Луриевна, я расскажу о происхождении столь экстравагантного имени нашей продавщицы.
Об этом я узнал много позже, но поскольку образовалась пауза, тут будет к месту.
Итак Сигма Луриевна Моноблок была без роду-племени, она была подкидышем. Ее нашли в возрасте примерно шести недель, завернутую в одеяльце с кружевной салфеточкой, на задворках родильного дома, где стоял флигель, используемый для хозяйственных нужд.
Прямо на ступеньках флигеля она и лежала.
Выхаживала ее врач Анна Яковлевна Лурие – и выходила всем на удивление.
А в регистратуре этого роддома сидел один образованный придурок (его имени история не сохранила), в обязанности которого входило регистрировать подкидышей и давать им имена и фамилии.
Придурок этот имел склонность к Древней Греции и вообще был клинический идиот. Ему нравилось давать подкидышам имена в виде букв греческого алфавита. Альфа, Бета, Гамма, Омикрон, Эпсилон. Хватало и на девочек, и на мальчиков.
Так Сигма стала Сигмой, отчество, естественно, получила по фамилии выходившего ее врача Анны Яковлевны Лурие, а фамилию этот любитель словесности записал Моноблок, потому что тот флигель, на ступеньках которого нашли Сигму, в роддоме называли почему-то моноблоком.
Когда ему говорили, что это как-то уж слишком кучеряво получается, он надменно возражал:
– Почему фамилия Блок есть, а Моноблок – нет? А Блок, между прочем, был великим поэтом!
Ну, против этого не попрешь, понятное дело.
Но на этом приключения Сигмы со своим именем не кончились. Естественно, она попала в детский дом с этой придурковатой фамилией, а в три года ее удочерила чета супругов Дерюжкиных, которая переименовала Сигму в Эсмеральду.
И она стала Эсмеральдой Васильевной Дерюжкиной, что, согласимся, звучит значительно роскошнее.
Однако, жизнь Сигмы-Эсмеральды в семье Дерюжкиных как-то не складывалась, приемные родители лепили один образ, а Господь Бог имел в виду совсем другой. В результате Сигма, когда получала паспорт, приняла прежнюю, детдомовскую фамилию, а из дома Дерюжкиных ушла.
Ко всеобщему облегчению.
Можно было, конечно, при получении паспорта вообще все поменять и назваться хоть Афродитой Брониславовной Цеханович-Найман, но Сигма от природы была девушкой концептуальной, потому и осталась просто Сигмой Моноблок, а недовольных этим посылала туда, куда только что отправилась эзотерическая редакторша Инга.
То есть в издательство.
Из которого вскоре, пока вы слушали эту историю, прибежал сам рабочий поэт Станислав Сергеевич и начал уговаривать Сигму, суля ей славу и гонорары.