Спрут
Шрифт:
— Ах, вот и наша графиня! — объявил Терразини.
Ольга уверенно направилась к ним. Она слегка запыхалась. Откинув чуть назад голову, она сказала:
— Прошу прощения за маленькое опоздание. В Риме такое адское движение!
Карризи, рассеянно взглянув на нее, спросил:
— А это кто такая?
— То есть как это — кто я? — слегка обиженно ответила Ольга. — Я — графиня Камастра. И если хотите знать, чем занимаюсь, то могу вам сообщить, что я владелица строительной фирмы.
— Ха-ха-ха! — разразился смехом Карризи. —
— Да, — подмигнул Терразини. — Но это особый случай. Она заткнет за пояс любого мужчину.
Ольга пристально посмотрела в глаза Карризи, выдержав его взгляд.
— Мистер Карризи, — сказала она, — надо шагать в ногу со временем. Ваше презрительное отношение к женщинам в деловых отношениях совершенно неуместно.
Карризи покачал головой, и на его волнистых, блестящих от бриллиантина волосах заиграли отсветы.
— Окэй, окэй, — проговорил он с отчаянием человека, на глазах у которого рушится привычный ему мир. — Значит, вы строите. Ну, если так, то будете ли строить для меня?
— Надеюсь, вы мне это доверите, — ответила Ольга на безукоризненном английском. — Поэтому я здесь.
— Черт возьми, — изумился Карризи, — да вы говорите по-английски лучше, чем я по-итальянски!
Лысая голова Сорби слегка дернулась. Признак того, что банкир собирается подать голос. И действительно он это сделал, предложив зайти в бар отпраздновать приезд мистера Карризи — выпить по бокалу шампанского.
Американец с удивлением вытаращился на него.
— Алкоголь? Днем я никогда не пью. И вообще не пью, когда обсуждаю дела.
Сорби смущенно улыбнулся.
— Мы, итальянцы, в таких вещах менее строги.
— Оно и видно, — ответил Карризи, обводя взглядом зал. — То-то у вас везде такой бардак!
Они отправились на виллу к Сорби.
Позже приехали также Лаудео и Каннито. Они сразу же высказали уйму опасений. Заявили, что создание предприятия такого рода, как хочет американец, может натолкнуться на бесконечные препятствия и встретить сильное сопротивление. Коммунисты наверняка поднимут целую бурю. Поэтому необходимо сначала обработать политических деятелей.
— Эй, эй, — взвился возмущенный американец.— Какого дьявола! При чем тут партии? Мы занимаемся бизнесом. Ради бога, оставьте в покое политику!
Сорби покачал огромной своей головой, скривил губы и после этого наконец половиной рта произнес:
— Разрешите заметить, мистер Карризи, что в операции такого масштаба никак нельзя игнорировать политические аспекты. Иначе мы можем оказаться перед лицом непреодолимых трудностей. Всегда найдется кто-нибудь, кто раздувает возмущение общественности, кто использует чувства народа для собственной выгоды.
— С нами же вы сможете быть совершенно спокойны, — вставил вкрадчивым голосом Лаудео. — Члены нашей Ассоциации внедрены повсюду и в силах убрать с дороги все, что нам может помешать.
Сорби
— Если вы получше присмотритесь к сложной итальянской обстановке, то, несомненно, должным образом оцените наши предложения.
По лицу Карризи было видно, как его первоначальное удивление сменяется неприкрытым раздражением. Американец щелкнул серебряным портсигаром, покатал в толстых пальцах сигару, обрезал ее с одной стороны и сунул другой стороной в рот. Слова Лаудео и Сорби словно парили в воздухе, не доходя до его сознания. Он не желал их слышать, отталкивал от себя.
Черт бы побрал этих итальянцев! Он ненавидел пустую болтовню. Он привык иметь дело с людьми, с которыми приходишь к соглашению, обменявшись несколькими лаконичными фразами. В некоторых случаях чем меньше говоришь, тем лучше. А самое прекрасное, когда достаточно одного кивка, выражающего согласие.
Он зажег сигару золотой зажигалкой, украшенной платиновыми инициалами: Ф. М. К. По латиноамериканскому обычаю к своей фамилии он добавил еще и, девичью фамилию матери.
Глубоко затянувшись и размахивая сигарой, он спросил:
— Ну и сколько же стоит эта ваша политическая поддержка?
Лаудео не привык к столь прямой и грубой манере разговора. Несколько шокированный, он обвел взглядом присутствующих и, собравшись с духом, ответил:
— Общая сумма отчислений, необходимых для обеспечения благополучного исхода операций, составила бы пятнадцать процентов.
— Ха! Черта с два! — вскричал американец. Лаудео облизал губы с лисьей улыбочкой.
— Однако, — проговорил он, — без нашей поддержки план обречен на неудачу.
— Да, увы, — подтвердил Сорби. — В Италии такова ситуация. Целый клубок различных интересов. И если какой-то проект не обеспечен должной поддержкой, он не проходит. Заплатив пятнадцать процентов, вы можете быть спокойны. Получаете гарантию, что можете делать то, что хотите.
Они еще долго препирались. Карризи хватался за свою сигару, словно за дубину, которой ему хотелось бы стукнуть по башке этих велеречивых болтунов.
Он даже перестал понимать, кто именно из них говорит в этот момент. Кому принадлежит этот голос? Он зажал сигару зубами, сунул в карман зажигалку и поднялся.
— Господа, мы еще с вами увидимся, — проговорил он и направился к выходу, оставив всех остолбеневшими от неожиданности.
Наиболее обеспокоен был Сорби. От волнения у него даже дрожали руки. Схватив за плечо Терразини, он спросил:
— Что это значит?
Адвокат неопределенно развел руками.
— Хочет выиграть время. Посоветоваться с друзьями в Нью-Йорке.
— Так это дело может лопнуть. — При одной этой мысли ноги у Сорби стали ватными.
— Может лопнуть, может лопнуть, — спокойно повторил Терразини. — Может географически переместиться. Это было бы досадно. Потерянное время. Напрасные поездки.