Спрут
Шрифт:
Адвокат поднялся. Не спеша застегнул пиджак а, кивнув на кофе, улыбнулся: — Вы за меня заплатите?
Уже уходя, он вдруг что-то вспомнил, и вернувшись, прошептал комиссару:
— Я вам скоро позвоню. Но вы ни звука не говорите Каннито о нашем разговоре. Ему ни к чему об этом знать.
Начальник отдела «Зет» Себастьяно Каннито, с гладко прилизанными, словно приклеенными к черепу блестящими волосами, подставил свою хищную физиономию лучам горячего римского солнца. Он полулежал в спокойном кресле на террасе, беседуя с Лаудео, и маленькими
— Меня несколько беспокоит поведение этого Карризи, — проговорил Каннито. — Ой же должен понимать, что тут ему не Америка.
— Ничего, побушует и успокоится, — с надеждой сказал Лаудео. — Вот набьет себе шишек, тогда поймет, что к чему. Пусть поступает, как хочет. Когда убедится, что у него нет другого выбора, сам приползет к нам на коленях.
— А если удерет от нас?
— Мы перекроем ему все ходы и выходы. Ему некуда деться. — Лаудео растопырил указательный и средний пальцы руки на манер буквы V и, перевернув, уперся ими в подлокотник кресла. — Кавдинское ущелье! [В Кавдинском ущелье во время второй самнитской войны (321 г. до н. э.) самниты нанесли сокрушительное поражение римским легионам и вынудили их пройти «под ярмом», что знаменовало полное подчинение побежденных. Отсюда выражение «пройти через Кавдинское ущелье», то есть подвергнуться крайнему унижению] Вот где он у нас пройдет!
И оба рассмеялись.
Появился слуга в блоснежной куртке и доложил о приходе Каттани.
— Кажется, мы с вами уже знакомы, — приветствовал его Лаудео.
— Да, мы встречались с вами довольно давно на Сицилии.
— Жаль, что потом больше не виделись, — сказал Лаудео. — Но теперь мы будем в постоянном контакте. — Он хлопнул Каттани по плечу и, оживившись, добавил: — Вы парень что надо. Я это сразу почувствовал, как только нас познакомили. .
К ним подошел Каннито со стаканом в руке.
— Ну так как, — обратился он к Каттани, — ты отбросил свои сомнения?
— Пожалуй, да.
— Вот и славно! Значит, теперь ты наш. Когда хочешь приступить к работе? Со следующей недели? Скажем, в понедельник?
— Как прикажете.
В этот момент раздался звонок входной двери. Каннито посмотрел на часы. «Пунктуален, как всегда», — проговорил он про себя. И, извинившись, ушел с террасы в комнаты, сказав, что сейчас вернется.
Лаудео, воспользовавшись его отсутствием, продолжал опутывать Каттани паутиной слащавой лести. Это был великий обольститель, наделенный каким-то таинственным магнетизмом. Он завораживал свои жертвы и, словно усыпив, хранил их, чтобы оживлять всякий раз, когда они смогут ему пригодиться.
— Вам здорово повезло, — сказал он. — Работать у Каннито — это замечательный трамплин. Вы можете сделать потрясающую карьеру.
— Надеюсь, что обладаю для этого всеми необходимыми качествами, — попытался отшутиться Каттани.
— А я в этом нисколько и не сомневаюсь: Если Каннито вам доверяет, значит, эти качества у вас наверняка есть. Ум, сдержанность, преданность... Будем поддерживать контакт, мой дорогой.
Эти последние слова еле дошли до сознания Каттани. Перед его глазами разыгрывалась сцена столь удивительная, что у него перехватило дыхание.
Что за комедию они ломают? Каттани охватили ужас и отчаяние. Ферретти — человек, предложивший ему вместе бороться за разоблачение Каннито и его дружков, — теперь приходит к нему домой в гости а чуть ли с ним не целуется. А что, если в действительности союзники не он с Ферретти, а эти двое? Если они все заодно? Если все — единый, действующий с дьявольской хитростью механизм? И если это в самом деле так, то в этом нет ничего удивительного. Удивительно другое — что он, Каттани, оказался так слеп и не мог понять этого раньше.
— Проходи, проходи, Ферретти, — сказал Каннито. — Я хочу представить тебе Каттани, который со следующего понедельника приступит к работе в моем секретариате. — Потом, обратясь к Каттани, добавил:— А это — Ферретти. Такой же мой любимчик, как и ты.
Они обменялись рукопожатием. Ферретти лишь бросил на Каттани рассеянный взгляд, а тот несколько секунд пристально глядел на него, словно требуя какого-то немедленного объяснения.
Но Ферретти уже куда-то ускользнул, все с тем же непроницаемым видом, как всегда скромный, незаметный, что весьма помогало ему не привлекать к себе внимания окружающих.
Также и на работе Ферретти пользовался славой неуловимого, вечно ускользающего человека. Нередко его сотрудникам, когда он был нужен, приходилось за ним охотиться. Если кто-то видел, что он вошел в свой кабинет, то сразу же передавал эту весть остальным. У двери выстраивалась очередь. Но когда стоящий первым стучался, оказывалось, что кабинет уже пуст. Так родилась легенда о маленьком вертолете, на котором Ферретти вылетает из окна...
— Я хочу вам сообщить приятное известие. Каттани стоял в двух шагах от них и прислушался. Лаудео продолжал:
— Ваше заявление о вступлении в Ассоциацию удовлетворено. Вы должны благодарить Каннито. — он за вас полностью поручился. Теперь разрешите вас приветствовать так, как у нас принято.
Он трижды обнял Ферретти. Положив руки на плечи, они каждый раз касались друг друга щекой.
Каттани метнул на Ферретти взгляд, исполненный возмущения и презрения. А Каннито горячо аплодировал.
— Прекрасное приобретение, — сказал он Лаудео. — Ферретти — человек проницательнейшего ума! — Затем обратился к Каттани: — Бери пример с Ферретти, Коррадо. В нашей конторе он самый умный и самый надежный.
Каттани кивнул. И на мгновенье прикрыл глаза от острой боли.
Он бродил без цели по улицам центра. Сцена, которой он был свидетелем — Ферретти, укрывшийся под крылышком у Каннито и Лаудео, — его ошеломила. Он чувствовал себя, как потерпевший кораблекрушение посреди бурного моря. Кому же еще можно верить? Все они стоят друг друга. Все насквозь лживы, коварны, многолики. Терразини, Каннито, Лаудео... А теперь и этот Ферретти. Все они одного поля ягода.
Он вернулся в гостиницу и, как был, одетый, бросился на постель. Его отчаяние можно было сравнить с тем, что чувствует больной раком, которому сообщили, что дни его сочтены.