Спутники смерти
Шрифт:
Стандаль уставился на меня:
— А при чем здесь?…
— В том году был убит приемный отец Яна-малыша.
— Но дело раскрыто, Веум, — резко сказал Лангеланд. — С ним все ясно.
Я встретился с ним глазами.
— Вы уверены? А вот мне известно совершенно новое объяснение тому, что тогда произошло. От самого Яна-малыша! Может быть, Вибекке Скарнес вовсе и не должна была сесть тогда в тюрьму.
Лангеланд побледнел:
— Что вы сказали? Что он…
Я многозначительно взглянул на него.
— Давайте
— Ну что ж. Да мне и неинтересны давно раскрытые дела. — Лангеланд с благодарностью посмотрел на меня и сделал знак указательным пальцем: у нас договор.
Я обернулся к Ойгунн Бротет и спросил:
— Как Силье и ее родители?
— Они как раз сейчас возвращаются домой.
— Вы что, и сегодня ее отпустили? — с удивлением обратился я к Стандалю.
Он озабоченно взглянул на меня:
— Она же еще ребенок… Мы посоветовались с адвокатом Бротет и фру Меллинген и решили: учитывая, что никто из нас не верит в ее показания, отпустить ее домой. Но с ними постоянно находится сотрудница нашего отдела, так что при первой же необходимости Силье доставят в отдел.
— Но это явная дискриминация! — заметил Лангеланд. — Или вы и Яна Эгиля собираетесь отпустить?
— Теперь у него нет дома, в который он мог бы вернуться, — холодно ответил Стандаль. — К тому же он по-прежнему наш главный подозреваемый, и, если вы не имеете ничего против, господин адвокат, я предлагаю вернуться к нему и продолжить допрос.
Лангеланд вздохнул:
— Ну что ж, действительно пора. Поговорим позже, Веум. Вы тоже остановились в Суннфьорде?
— Да. Свяжитесь со мной, когда вернетесь.
Лангеланд кивнул. Во взгляде Стандаля явно читалась надежда больше никогда со мной не встречаться. Они вместе отправились в комнату для допросов.
Мы с Ойгунн Бротет остались одни, ощущая себя как потерпевшие кораблекрушение после того, как стихла буря.
— Мне надо вернуться к себе в офис. Здесь атмосфера все накаляется. Еще увидимся, — сказала она.
— Да, скорее всего. И если вам понадобятся услуги частного сыщика…
— То я знаю, к кому обратиться, — закончила она, улыбнулась и ушла за своим коротеньким, не длиннее, чем юбка, пальто.
Когда я проходил мимо дежурного, он окликнул меня:
— Веум? Вам записка.
— Да? Спасибо.
На бумажке для заметок было послание от Грете: «Поехала домой, хочу выспаться. Позвоню позднее».
Когда я вышел на улицу, Ойгунн Бротет уже не было. И я пошел обедать в отель. Один.
29
В отеле меня ждала еще одна записка — от Хельге Хаугена из «Фирды»: «Позвоните как можно скорее!» Я понял, что лучше выполнить его настоятельную просьбу. Закрылся в номере, сел перед телефонным столиком и набрал номер.
— Веум… Спасибо, что позвонили. Хочу с вами кое-что обсудить. Никто из заинтересованных лиц пока не знает.
— Я весь внимание.
— Я тут нарыл про этого Клауса Либакка, которого застрелили. У него были неприятности с полицией!
— Вот как! В связи с чем?
— А вот догадайтесь!
— Ну… вряд ли это что-нибудь на сексуальной почве, как я раньше думал. Потому что его хорошо знали в службе охраны детства и дали разрешение на попечительство.
— Нет… — Тут он сообразил и спросил: — А что, вы о чем-нибудь разузнали?
— Не могу пока рассказать.
— Но разве мы не договорились делиться информацией?
— Договориться-то договорились. Но я не могу нарушать тайну следствия, Хауген.
— Вы же частный детектив!
— Я должен быть честным если не по отношению к другим, то по отношению к себе. Вы же понимаете.
— Ладно-ладно. Не буду настаивать. Пока не буду. Ну, слушайте… Вы, вероятно, слышали о громком деле тысяча девятьсот семидесятого года о контрабанде спиртного в этих краях?
Я насторожился.
— Да. Закончилось убийством, по-моему.
— Совершенно верно, Веум.
— И какое отношение к этому имел Клаус Либакк?
Хельге немного помолчал в трубку, а потом сказал:
— Официального обвинения ему никто не предъявлял. Но, по информации, которую я раздобыл, он занимался распространением нелегального спиртного по всему Аньедалену!
— Боже мой! Но откуда вы это узнали? И почему его так и не привлекли к ответственности?
— Похоже на то, Веум, что дело это так и не было раскрыто до конца. Много ниточек, которые вели к Либакку, повисли и болтаются, если можно так выразиться.
— А почему?
— Ну, знаете, как это бывает в провинции. Ходят слухи, что тут были замешаны разные люди с самого верха администрации коммуны, может, даже и из самой полиции. Во всяком случае, как покупатели. И все это привело к тому, что дело спустили на тормозах. Арестовали только перевозчиков, а перекупщики остались целы и невредимы. Ну и к тому же дело было почти политическое — ведь Согн и Фьорды оставались тогда последними районами в Норвегии, где еще не было своих винных монополий. Чтобы купить выпивку, нам приходилось ехать в Берген или Олесунд.
— Вы сказали, дело спустили на тормозах… Но ведь убили, черт возьми, человека! Ансгара Твейтена.
— А вы хорошо информированы, Веум, я должен сказать. Да, но Ансгар Твейтен принадлежал к преступному миру. Так что по нему никто особенно не рыдал.
— У него осталась маленькая дочь…
— Что? Ну… Может быть. С людьми из его окружения особо не побеседуешь. Дело свернули. Убийцу так и не нашли.
— Хорошо. Вернемся к Клаусу Либакку. Вы сказали, что он занимался распространением контрабандного спиртного по всему Аньедалену?