Спящая красавица
Шрифт:
Живя две недели под крышей его дома, Николь очень удачно избегала серьезных разговоров. Их беседы носили случайный характер. Но теперь, на виду у всей железнодорожной станции, она не могла придумать, как избежать этого разговора. Николь вежливо улыбнулась, сохраняя дистанцию, как она надеялась, и приготовилась к тому, что придется сказать нечто большее, чем простое приветствие, впервые за более чем десятки лет.
Он причесывался по-особенному, зачесывая прямые волосы назад. Они были слишком редкими. Вид редких
— Здравствуйте, Филипп. — Приподняв одно плечо, она как бы извинялась. — Я собираюсь уезжать. Мой поезд должен подойти с минуты на минуту.
— Как ты поживаешь? — спросил он беззаботно. — Выглядишь великолепно.
— Спасибо, у меня все хорошо.
— Ты ждешь кого-то?
Она наклонила голову. Обсуждать это на станции? Тем не менее ответила:
— Нет.
Затем он завладел ее вниманием, сказав:
— Этим утром говорил с Татлуортом. Ты была у него на званом обеде в среду вечером, где встретила, как я полагаю, человека по имени Джеймс Стокер?
Он рассмеялся, и его смех заставил ее насторожиться.
— Почти невозможно не столкнуться с ним. Красивый молодой человек, четко выражающий свои мысли, привлекательный — все здесь влюблены в него.
— Я встречала его.
Он ждал, что она добавит что-нибудь еще. Николь уклончиво сказала:
— Он производит впечатление порядочного человека. Он, несомненно, ваш хороший друг, так как очень хорошо отозвался о вас.
— Он очень тесно связан со мной: именно я финансирую его исследования в Кембридже, я назначил его в комитеты и надеюсь, что он займет со временем высокий пост.
— Что же, в таком случае он должен быть вам очень благодарен.
— Черт побери, думаю, что так оно и есть. Я курировал его, когда он был еще студентом, был руководителем его работ. Я помог и его продвижению.
Она не знала, что сказать.
— Что вы о нем думаете? — спросил Филипп.
Николь все меньше и меньше понимала, что ей следует говорить. Какую цель он преследовал? Она поколебалась, прежде чем продолжить:
— Он, по-моему, идеалист. Его видение мира не вполне совпадает с вашим.
— Ха! — сказал Филипп и погрозил ей пальцем. Она догадалась, какого ответа он от нее ждал. Он поднял брови, делая вид, что оскорблен:
— Я глубоко задет.
Она рассмеялась, отчасти потому, что именно этого и добивалась.
— Боюсь, вы очень практичны, Филипп. И это спасает вас от ужасного идеализма. Но ваша практичность имеет некоторые преимущества.
Он усмехнулся, смягчившись, и посмотрел вокруг. Оглядевшись и увидев пару газетных киосков, он сказал:
— Я не знаю точно, но кто-то сказал, что он положил на вас глаз...
— Филипп, я думаю, ему нет и тридцати. Что ему может понадобиться от женщины моих
Слишком быстро, для того чтобы польстить, он сказал:
— Правильно. — И рассмеялся. — Моей первой мыслью была именно эта. Я не имею в виду то, что вы потеряли привлекательность, Николь. Но Джеймс еще так... я не знаю... — Он надул щеки, затем с шумом выдохнул воздух: — Пф-ф. Джеймс не образец добродетели, я вам говорил. — Филипп сложил губы трубочкой и нахмурился.
Он хотел, чтобы она составила превратное мнение о Джеймсе.
— Стокер интеллигентен, настоящий ученый, но основное его очарование в другом: он очень легко приспосабливается к обстановке, что в другой жизненной ситуации при меньшем таланте и меньшем самомнении позволило бы ему стать очень удачливым артистом. Идеалист! Ха!
— Правильно, — только и смогла выдохнуть Николь.
Пока они так стояли, послышался свисток приближавшегося поезда. Она чувствовала себя все более и более неуютно. Было совершенно невыносимо, что Филипп неправильно понял молодого человека, который не сделал ему ничего плохого, его подопечного, его протеже, почти приемного сына, только потому, что кто-то что-то наболтал о нем Филиппу.
Она сказала не столько ради Джеймса, сколько ради Данна, которому нужны были такие друзья, как Джеймс Стокер:
— Думаю, вы не доверяете ему, Филипп, потому что удалили его от себя.
Когда Николь взглянула на Филиппа, то увидела, как внимательно он ее разглядывает. И неожиданно произнесла:
— Вы так давно не были в городе. Вы сами отдалились от него. Вы очень практичны: поговорите с ним. Уладьте это.
— Николь... — начал Филипп, но его слова поглотил шум быстро приближавшегося поезда: громкий визг металла и звук выпущенного пара заставили их прервать разговор.
Николь сделала знак своей горничной. Носильщик подвез на тележке ее чемоданы и саквояжи.
Поезд с шумом вибрировал от продолжавших работать механизмов. Как только ее багаж был погружен, Филипп сказал:
— Николь, я хотел бы снова увидеться с тобой, именно с тобой я хотел бы все уладить.
Она взглянула на него.
— Нечего улаживать, Филипп, — рассмеялась она. — Я все уладила много лет назад. Но если у тебя появилось такое желание — поговори с Дэвидом. Он рад любому проявлению твоего внимания.
Филипп протянул руку, чтобы помочь ей войти в вагон, затем задержал ее руку в своей. Когда она повернулась, чтобы пройти в тамбур, он сказал:
— Не замахивайся так высоко, Николь. — А после паузы добавил: — Я — лучший выбор для тебя.
Боже! Она надеялась, что нет. Каким проклятием это стало бы для нее. Она уставилась на Филиппа с выражением безразличия, ничего не понимая.
Он сказал:
— Человек, как Стокер... что же... — Филипп покачал головой. — Ты погубишь его, ты это знаешь.