Спящая красавица
Шрифт:
— Как это — сам? — возмутилась она, и ее наивные глаза стали еще шире. — Вы же говорите, перепутать дозу невозможно. Вы что, думаете, он покончил с собой? Как вы можете! Как вам не стыдно! Он бы ни за что этого не сделал, ни за что! Он любит меня, понимаете? Он счастлив со мной! Как вы смеете врать, что он убил себя, если мы собирались пожениться! Я… он… вот, смотрите!
Катюша рванулась к столу, выхватила из ящика лист бумаги и протянула капитану.
"Катюша, радость моя, счастье мое, любовь моя! — прочел он. — Ты преобразила всю мою жизнь и наполнила ее светом. Тамара для меня теперь ничто. Меньше, чем ничто. Она мне противна. Ты легкая и веселая, словно эльф,
"О таком доказательстве можно было лишь мечтать, — с удовлетворением подумал Корягин, убирая листок в портфель. — Как правильно я выбрал, куда приехать".
— Погодите, — произнесла Катюша, заворожено глядя на исчезающее письмо. — Погодите… Господи, что я натворила! Отдайте его обратно! Это личное… это мое… это нельзя видеть посторонним! Я не знаю, зачем вам его показала! Я не понимала, что делаю. Господи, как все ужасно…
Она снова заплакала.
— Теперь это вещественное доказательство, — ласково, но решительно ответил капитан. — Простите, что принес вам дурную весть, Катюша. Поплачьте, вам станет легче. Обещаю — убийца понесет наказание. Обязательно.
Глава 7
— Невесело, — мрачно констатировала Люська по окончании Тамариного рассказа. — А хуже всего, что ты, похоже, влипла. Слушай, мне можешь признаться честно. На самом деле все-таки ты или не ты сделала ему этот дурацкий укол? Только не ври, хорошо?
Тамара, вздрогнув, молча обернулась к подруге.
— Я бы такого мерзавца прикончила без угрызений совести, — продолжила Люська. — Мало того, что изменял с этой вашей нимфеткой. Мало того, что тайком сфотографировал тебя голой, зная, что ты скорее умрешь, чем согласишься. Он еще продал твою фотографию этому сатиру-Галееву! Продал в тот же день!
— Нет, — слабым голосом ответила Тамара. — Леонид дал мне тысячу долларов сегодня утром. Значит, получил их от Валеры вчера. А сфотографировал меня тоже вчера… вчера поздно вечером.
— А днем поспешил к приятелю отрабатывать денежки. За штуку баксов там наверняка поболе, чем одно фото, — деловито прокомментировала Люська. — Галеев заказал твои фото, и Леонид моментально с тобою помирился. Из-за денег!
— Но он отдал эти деньги Тамаре, — вмешалась Надежда Дмитриевна. — Нет, Люся, он помирился не из-за денег. Он любит тебя, Тамара. Любил. Я знаю это.
Тамара с благодарностью и удивлением посмотрела на мать. Куда делись капризный раздраженный тон, привычные упреки? Мама словно выздоровела в единый миг и из обузы превратилась в опору. Да, она по-прежнему не в силах двигаться, однако голос звучит твердо, а лицо выражает искреннее сочувствие без тени упрека. Без желания напомнить: "А ведь я предупреждала, что этот тип не доведет тебя до добра!"
— Мамочка, — прошептала Тамара, прижавшись к матери.
Надежда Дмитриевна осторожно прикоснулась губами к ее виску и тоже шепотом, как будто опасаясь кого-то разбудить, обратилась к Люське:
— Тамара рассказала нам всю правду, Люся. Но правда не всегда выглядит правдоподобно.
— Может, все еще обойдется? — задумчиво пробормотала Люська. — Зачем милиции лишние хлопоты? Самоубийство гораздо спокойнее. Как тебе показалось, Тамарка, этот милиционер… капитан Корягин, да? Он расспрашивал тебя именно про самоубийство или намекал на что-то другое?
— Да, постарайся вспомнить, девочка. Это важно.
Тамара жалобно вздохнула, не в силах понять, чего же от нее добиваются. Голова раскалывалась, сердце щемило чувство невосполнимой утраты. Леонид мертв. Навсегда. Он покончил с собой, совершив страшнейший из грехов. Хотелось сжаться в комочек и исчезнуть, спрятаться, умереть. Люська предположила, что роковой укол сделала Тамара. Это было бы счастье! Весь грех был бы тогда на ней. Он и сейчас на ней. Она довела Леонида до смерти. Она сказала по телефону: "Ты продал меня и предал". А ведь это не так, мама только что объяснила! Тамара нанесла Леониду жестокую незаслуженную обиду, и его артистическая натура не выдержала. Ленка всегда говорила, он не умеет терпеть боль. Ленка… знает ли она о том, что случилось? Как жутко будет для нее услышать равнодушный чужой голос: "Ваш брат погиб". Она любит его по-настоящему, любит, как мало кто на свете! Тамара по слабости натуры опять поступила неправильно. Следовало поехать к Ленке хоть немного смягчить предстоящий ей удар, а не бросаться за утешением к маме и подруге.
— Ленка, — вырвалось у Тамары.
— Ленка сделала укол? — заинтересовалась Люська.
— Я должна поехать к ней. Я должна сказать ей. Сейчас.
— Можно позвонить, — предложила Надежда Дмитриевна. — Могу я, Тамара, хочешь?
— Нет, — испугалась Тамара. — По телефону невозможно. Я должна сама.
— Будешь дурой, если поедешь, — рассудительно сообщила Люська. — Ленка неплохо к тебе относится, но брата любит в сто раз больше. Она распсихуется и начнет кричать, что ты его погубила. Тебе это надо?
— Не надо, но ведь это правда, — тихо ответила Тамара. — Ты побудешь пока с мамой, Люська, хорошо? Я постараюсь побыстрее.
Надежда Дмитриевна словно собиралась остановить дочь, но вместо этого спокойно произнесла:
— Я вполне могу оставаться одна, девочки. За час-другой ничего со мной не случится. Даже за несколько часов.
Люськины брови взлетели вверх.
— Я и раньше в этом не сомневалась, — язвительно прокомментировала она. Такт никогда не был ее сильной стороной. Но Надежда Дмитриевна не обиделась, лишь добавила:
— Помоги Тамаре, Люся. Она такая… такая непрактичная. Почти как ее отец.
Ленка встретила Тамару раздраженно.
— Мне надоело вас мирить, — с ходу заявила она. — Почему я должна решать за вас ваши проблемы? Думаешь, мне не хватает своих? У меня их во сколько! Воз и маленькая тележка. Этот Ленька, он что о себе воображает? Я ему что — служба спасения? Бесплатный психоаналитик?
Тамара молчала, растерявшись от внезапного натиска.
— Леночка, — осторожно вмешался Дима, Ленкин муж. — Леночка, успокойся. Тамара ведь ни о чем еще не просила. Возможно, она совсем по другому поводу.
— Вечно ты мне противоречишь! — вскипела Ленка. — Прекрасно знаешь, что ее могло принести сюда только из-за моего полоумного братца. Тамара, да или нет?
— Да.
— Вот видишь! — обернулась к мужу Ленка. — А ты еще будешь мне указывать! Вы что, нарочно меня бесите?
Тамару всегда удивляли отношения в этом браке. Дима, сорокалетний солидный мужчина, коммерческий директор банка, не просто терпел взрывной характер жены, а находился у нее под пятой. Насколько Ленка была необычной и яркой, настолько Дима казался Тамаре стандартным и блеклым. Средней внешности, среднего ума, среднего поведения. "Это, наверное, реакция на моего предыдущего мужа, — доверительно сообщила как-то Ленка. — Тот у меня был из ряда вон — хуже Леньки. Вот я и взяла себе третьего попроще. И довольна — с ним куда удобнее".