Спящие карты
Шрифт:
Глава 26.
Пики полегли достойно, как и подобает картам. Я не видел сражение целиком, мы были заняты тем, что пытались незаметно прокрасться к калитке у ворот. Спасали собственные шкуры, пока другие отдувались за нас.
Рошгорцы никогда до сих пор не сталкивались с подобной мощью и профессионализмом.
Лавируя между жалящими роями стрел, работа лучников была затруднена толчеей, Пики щедрой рукой раздавали смерть, выкашивая ряды закованных в сталь солдат.
Лязг железа, крики раненых, панические возгласы малодушных и победный крик Пик наполняли воздух. Глядя на хоровод со смертью, мы и сами не могли определить, где рошгорские воины, а где карты,
Железным клином колода пробивала противостоящую массу, неумолимо, шаг за шагом приближаясь к воротам. Так раскалывают на дрова неподатливые пни после корчевания. Находится крохотная трещинка, в нее вставляется толстый клин. Под ударами молотка он все глубже и глубже проникает в сопротивляющееся тело. Так длится до тех пор, пока пень не сдается и с треском похожим на мольбу о пощаде не раскалывается на две части. Меня всегда удивляло, как такой небольшой клинышек побеждает разлапистого монстра, похожего на чудовищного спрута.
Противник сминался неудержимым натиском, выстилая телами дорогу победителям. На каком-то моменте я уже даже было начал верить, что Пикам удастся добраться до ворот и благополучно вырваться из города. Но к рошгорцам подоспело подкрепление.
Десятка полтора всадников серебристой лентой выпорхнули из перпендикулярной улочки, практически у нас под носом, и неожиданно ударили Пикам в спину. Именно это событие повлияло на исход сражения. Длинные копья выбили две карты из седел, и бросили прямо на лес мечей. Через мгновение нашинкованный стрелами рухнул под копыта собственного коня еще один наш коллега. Мы нырнули в ворота маленького дворика, намереваясь сократить путь, а заодно и укрыться от любопытных глаз. То, что нас до сих пор не заметили чудо. На заполненной солдатами улице мы выделялись как две хорошо прокопченные вороны, в стае белых голубей. Стоило хоть одному лучнику отвести взгляд от кипящего сражения, и мы умерли бы уже на втором шаге.
Перебравшись через забор и отбившись от двух свирепого вида собак принявших нас за два благоухающих копченостью окорочка, мы оказались практически у крепостной стены. Слева от нас кипел бой, а прямо, шагах в двадцати вожделенная калитка - путь на свободу. Охранявшая ее стража, бросив свой пост, уже подбегала к бурлящему железному кому, из которого часто вываливались посеченные тела, залитые кровью.
Взявшись за тяжелую задвижку калитки, я бросил последний взгляд на поле боя.
Оставшаяся в одиночестве Дама неистово вертелась конем, расшвыривая в стороны пехотинцев. Без шлема, в помятых доспехах и злая как сам дьявол. Ежик темных волос перепачкан кровью, на щеке глубокая царапина - след от стрелы. Солдаты шарахаются от нее в стороны как от чумной, но длинный двуручный меч достает их везде, вспарывая доспехи и раскалывая как орех шлемы.
Она увидела нас. Увидела и что-то радостно прокричала, поднявшись на стременах, но вонзившаяся в открытый рот стрела заставила ее замолкнуть. Последнее, что я видел, осторожно прикрывая за собой калитку, это ее тело, поднятое на копьях.
Что есть сил, мы бежали от города, от его ненавистных белокаменных стен. Не сдерживая слез, я рыдал как ребенок, часто вытирая лицо обгорелым рукавом подкольчужника. Железяка хмурился и делал каменное лицо, старясь быть таким же невозмутимым как его маска.
Дама, как живая стояла у меня перед глазами, нежная и страстная как в ту ночь в дремучем лесу. Но я плачу не потому, что жаль ее. Нет. Жалость в данном случае неуместна. Просто мне очень плохо оттого, что ее уже нет. Не смотря на то, что Дама пыталась меня убить, желая защитить свои сны, я не держу на нее зла. Я прощаю ей все, и оставляю в воспоминаниях лишь лучшее: совместную работу и ту незабываемую ночь. Дама профессиональный солдат и знала, на что идет. Ей дали волшебные сны, а взамен потребовали отдать собственную жизнь в любой момент.
Когда я предлагал Даме всей колодой выйти из сна, то городил несусветную чушь.
Еще не так давно, хотя кажется, что прошла целая вечность, я точно так же ринулся бы вперед, не думая ни о риске, ни о спасении. Лучше достойно погибнуть в бою, чем влачить жалкое существование в том, родном мире, который сейчас кажется страшным кошмаром, и в котором мы изгои не способные нормально адаптироваться в мирном обществе. Все мы дети войны. Она изменила нас и наш внутренний мир. Однажды, после выписки из госпиталя я неторопливо прогуливался в парке, недалеко от дома. Разрабатывал ногу. Первые несколько месяцев были самыми тяжелыми, иногда даже хотелось сдаться и сесть в инвалидное кресло лишь бы не терпеть эту мучительную боль наполнявшую тело при каждом шаге. Прогуливаясь по тропинке, в окружении пышных кустов я услышал знакомый свист. Тело среагировало само. Не смотря на больную ногу, я рыбкой сиганул через кусты, и вжался в землю, ожидая падения минометной мины. За кустами что-то хлопнуло. Услышав за собой смех, я приподнялся и повернул голову. Два подростка тыкали в меня пальцами и аж сгибались от хохота. В руке одного из них была коробка петард. Мне потребовалось приложить все силы, чтобы удержать себя от опрометчивого поступка или слова.
Глава 27.
Мы укрылись в одной из разграбленных деревень недалеко от города. Уцелевшая изба стала нашим домом. Да, именно домом, потому, что нам больше некуда идти. Некогда это было поселение, чуть ли не на сотню добротных рубленых домов, окруженных садами. С одной стороны деревни небольшая рощица, за которой вдалеке темнеет дремучий лес, с другой, бескрайние ухоженные поля, кормившие и крестьян и столицу. Сейчас, от всей прежней красоты осталась лишь одна чудом уцелевшая избушка на окраине выжженной деревни. На месте рощи - частокол обугленных стволов. Все это визитная карточка дракона. Он довершил то, что не успели сделать гоблины.
Смерть мальчика поставила крест на спасении Ди. То, что я ее больше никогда не увижу, не вызывает никаких сомнений. Нас разделяет два непреодолимых препятствия: орды тварей хозяйничающих в этом мире и мое неумение проходить через Занавесь.
Никогда не думал, что за столь короткий срок человек может мне стать настолько дорог. Наше знакомство было недолгим, но оставило в моей душе глубокий след. К сожалению, это все в прошлом. Сейчас для меня будет наиболее разумным забыть о ней и, последовав совету Железяки, отсечь прошлое, начав жизнь сначала в новом мире.
От отчаяния и бессилия начали появляться худые мысли. Жизнь потеряла смысл, и я не знаю, что делать дальше. Можно конечно пытаться выжить в этом мире, в общем-то он ничем не хуже дома. Посвятить себя борьбе с тварями, или еще чем заняться.
Было бы желание, а работа всегда найдется. Но проблема в том, что все это не вызывает у меня ни малейшего интереса. Тяжело жить, не имея цели.
Единственное, почему я до сих пор жив, а не геройски погиб в бессмысленной схватке, например с гоблинами, или еще как, это любопытство. Я не понимаю, зачем Хозяева направили колоду спасать меня. Их поступки всегда были для меня загадкой, но на этот раз Хозяева переплюнули все предыдущие деяния. Зачем им понадобился обычный парень Дима - бывшая Шестера Пик? Что во мне такого особенного? Такое впечатление, что они хотят, чтобы я дошел до Форта Ночного Сияния и освободил Ди.