Спящий Джинн (Демон)
Шрифт:
Я зажмурился, помотал головой и сказал слабым голосом:
— Это сон! Не буди меня, Аристарх!
— Не сон, — разжал челюсти оперативник. — Это все произошло полчаса назад, я еще никому не успел сообщить, кроме Первицкого. Я работал в группе Лилова, и вдруг внутри, в голове, раздался голос. Не помню точно, что он говорил, но смысл был такой: «Уходите! Уходите далеко, мошкара… не мешайте!» Сначала все подумали — чья-то шутка, а потом стало страшно, знаешь, такой чужой страх, темный, внушенный… Все и отбежали от развалин. Не успели прийти в себя — здания вдруг словно из-под земли выскочили! Вспышка зеленого света — и они уже стоят! Мы сразу-то к ним не пошли, ребята Лилова
Я выхватил из рук Видова бинокль и принялся жадно разглядывать город под триером. Музей золотошвейного мастерства, музей льна, Борисоглебский монастырь… церковь Вознесенеия… Спасо-Преображенский собор… все на месте! Целы и невредимы! О великий космос, неужели такое возможно?!
— Но главное там, внутри, — бубнил Видов за спиной. — Здания целы только снаружи, внутри все чужое!
У меня в душе все оборвалось, родник пробившейся радости мгновенно пересох.
— Как чужое?!
— Вот так, сейчас убедишься.
Триер рухнул вниз, и спустя несколько минут мы вышли на площади перед Спасо-Преображенским собором.
Собор был оцеплен сотрудниками отделения охраны правопорядка области, машинами спецслужб и научных институтов. Новость уже облетела Торжок, и любопытных хватало, к тому же начали прибывать люди из соседних поселков и городов.
Мы прошли сквозь оцепление, воспользовавшись удостоверениями безопасников, и у громадной, обитой железными полосами дубовой двери в собор встретили Лилова.
— Желаете полюбоваться? — хмуро спросил он на ходу. — Ну любуйтесь, любуйтесь, потом поговорим.
Я с невольным трепетом переступил порог входа и через пять шагов вынужден был остановиться: дальше пути не было. Вместо трансепта — зала с мраморным полом, иконами, расписанными ликами святых и увешанными иконами, сводчатым потолком и витражами, хорами и аналоем, в нескольких метрах от входа простиралась гладкая черная поверхность, из которой вырастали слабо светящиеся колонны, чрезвычайно похожие на худые человеческие руки, начинавшиеся у пола от локтя и сжатые вверху в кулаки. Потолок этого зала был куполообразным, черным, с узором из светящихся извилистых линий, напоминавших корневую систему дерева; узор постепенно менялся, жил. Если судить по количеству и высоте колонн, то изнутри здание собора должно было иметь гораздо больший объем, чем казалось снаружи.
В гулком пространстве невероятного зала раздавались человеческие голоса, шаги, позвякивание, тихое гудение — люди, оправившись от потрясения, начали методическое обследование феномена, и эти обыденные звуки вернули меня к действительности.
Аристарх повернул ко мне мертвенно-бледное в фосфорном свете колонн лицо:
— Почти то же самое и в остальных зданиях, можем посмотреть.
Я верил и так.
И не верил одновременно! Выйдя из «собора», окинул его стены взглядом — русская готика, красиво, и величественно, и целесообразно… Великий космос! Неужели Демон «проснулся», включил программу созидания и вернулся, чтобы как-то компенсировать содеянное?! Невероятно! Почему же он не воссоздал первоначальный облик зданий полностью? «Забыл», какие были внутри? Маловероятно… Но если не он, то кто?..
— Оставайся здесь, — приказал я Аристарху, — держи меня в курсе событий. Впрочем, это нерационально, оставь кого-нибудь из наших, ты мне будешь нужен. Кстати, увидишь Лилова или Басилашвили, передай, что я жду их в управлении к трем.
Мы сели в триер и с высоты еще раз полюбовались на «дерево», невозмутимо высившееся в центре города, вернее, слепленное из почвы центрального района, на воссозданный неизвестным благодетелем облик Торжка. В пустом объеме головы ворочался один вопрос, ставший громоздким и тяжелым: кто?
В управление прибыли в восьмом часу утра. Лапарру снова заперли в клинике центра, и отделом правил Первицкий, нисколько не изменивший в условиях умственной, физической и психологической гонки кроткому и непоколебимому простодушию.
— Где пропадаешь? — встретил он меня вопросом, когда я ввалился в кабинет. — Тебя ищут, по крайней мере, два десятка человек, в том числе три женщины.
Шутил Первицкий редко, да и не всегда удачно, поэтому я воспринял его слова всерьез. Одна из женщин, наверное, мама (тут я почувствовал прилив раскаяния), вторая — Люция (еще один укол раскаяния — забыл начисто, как она там, на Ховенвипе?), а третья?
— Заведующая большим ТФ-телескопом в Двингелоо, — сказал Первицкий, изучая меня голубыми глазами провидца.
— Зачем я ей понадобился?
— Вчера вечером после событий в Торжке Лапарра просил астрономический центр дать на время один из больших ТФ-телескопов для просвечивания атмосферы над Европой и пеленгации необычных ТФ-сигналов, мешающих работе СПАС-центра. Заказ был на твое имя, вот заведующая и звонила, чтобы получить задание.
— Надеюсь, ты с ней справился сам?
— Не мог же я заставить такую женщину ждать. Твою мысль насчет энергоутечек проверил, занимался я сам. В общем, ты прав — во всех посещенных Демоном районах Земли на энергоузлах отмечались утечки энергии в воздушных линиях. Я дал распоряжение по всем энергосистемам сообщать об утечках немедленно.
Я кивнул, наклонился над его плечом и бегло прочитал бегущие по панели стола световые строки бланк-сообщений: все они касались операции «Демон» — отец полностью переключил отдел на эту операцию.
— Ого! Когда ты все это получил?
— Только что, еще не ввел в сумматор.
Сообщения были важными, с далеко идущими выводами. В одном говорилось, что Люция Чикобава расшифровала еще два уцелевших в архиве лаборатории документа. Первый был отчетом группы Т-2 об испытаниях образцов металлов. То есть эти образцы совали Демону и смотрели, что получится. Получались интересные вещи: в металлах с атомным весом ниже свинца начиналась цепная реакция распада, а металлы тяжелее свинца превращались в элементы с атомными номерами от 114 до 126, то есть до магия включительно! Во втором документе с жутким хладнокровием перечислялись результаты опытов над людьми: все те, кого пропускали через Демона, становились чудовищами, изменялись внешне до неузнаваемости, у них вырастали другие органы, гипертрофировались отдельные способности, исчезали руки или ноги, и только головы не изменялись, оставались человеческими…
Я машинально вытер вспотевшие ладони и расстегнул ворот куртки.
— То же самое чувствовал и я, — тихо сказал Первицкий. — Думал, что достаточно закален всем тем, с чем мы встречались, но ошибался…
— Стажер, — сказал я хрипло и откашлялся. — Стажер тоже трансформировался после попадания в Демона, я был у него… калека на всю жизнь…
— Подожди отпевать, — нахмурился Анатолий. — Медицина еще не сказала своего слова, да и у нас есть шанс договориться с Демоном.
— Не знаю, уж больно велик к нему счет. — Я прочитал второе сообщение. Оно касалось работы «Аида» и новой находки Дугласа. Под бункером, где томился Демон, нашли узкий естественный орт, совершенно сухой, а в нем склад страшных предметов с зашифрованными описаниями. Расшифровкой еще только начали заниматься, но и так было понятно, что эти предметы тоже когда-то побывали в пасти Демона, изменив свою форму и свойства.