Спящий принц
Шрифт:
Когда показалось, что все пришли, все уселись в комнате, напоминая последние изюминки в пудинге. Чэнс Анвин – самый странный судья королевства – прошел в комнату, выпятив грудь, разглядывая лица. Когда он посмотрел на меня, то слабо улыбнулся, и мне стало не по себе, когда его улыбка сменилась хмурым видом, пародией на него. Он выглядел так мило, что я удивлялась, что хмурость не соскальзывает с его лица.
Его сопровождали два мрачных солдата в зеленых плащах, они придержали ему дверь, потом к ним присоединился, что странно, их капитан с красной лентой на груди. Когда еще шестеро солдат прошли за ними и встали по
Я тут же селя прямо, насторожившись, как заяц, все вокруг меня сделали так же, даже женщина, что ворчала на меня, выпрямила сгорбленную спину, глядя на Анвина. Моя рука скользнула по поясу, проверив нож, руки других двигались к сапогам и поясам, все хотели знать, что мы вооружены.
Какой бы ни была причина собрания, Анвин ожидал, что новости воспримут плохо, и мне становилось не по себе, ведь он мог сказать только одно, чтобы получить такую реакцию от нас. И едкий воздух, казалось, застревал в моем горле.
Чэнс Анвин скользнул взглядом по комнате, посмотрел на всех, а потом сложил ладони вместе.
– У меня есть вести от совета в Трессалине, - сказал он, его голос был самодовольным. – Ничего хорошего. Три ночи назад големы Спящего принца напали на город Хага в Лормере. Они разрушили там два храма, выживших нет. Они убили всех, кт отказался преклониться перед ним, около четырехсот душ. После этого не повезло и храмам в Монкхэме и Лортуне, его армия теперь в пятидесяти метрах от границы между нами и Лормерой. Судя по всему, совет решил, что дальше он пойдет в Шаргат.
Все принялись переглядываться, вскинув брови, ссоры и споры были забыты, все начали шептаться. Я ни на кого не смотрела. Вместо этого я сжала рукоять ножа и глубоко вдохнула. Шаргат был за лесом, был напротив Алмвика, но в Лормере. Големы будут в нескольких часах от нас, по другую сторону леса.
Анвин кашлянул, все притихли.
– Совет решил, что попытки переговоров со Спящим принцем провалились. Он отказался подписать договор о мире с Трегелланом, он не отрицает планов захватить нас, - он посмотрел на капитана, а тот фыркнул и взглянул на одного из солдат, а я задалась вопросом, сколько из того, что Анвин докладывает, он понимает, или ему просто нужно было передать новость. – Исходя из этого, - продолжил Анвин, - совет срочно собрался и решил, что у нас нет выбора, кроме как ввести военное положение в Трегеллане.
Он сделал драматичную паузу, словно ожидал возмущений. Но мы молчали и ничего не делали, оставались каменными, берегли реакции для момента, когда он поведает самое важное, впечатлит нас, даст право напасть пятнадцати новым солдатам Трегеллана, что едва превышали в количестве нас.
Поняв это, он продолжил:
– Прошлой ночью армия Трегеллана закрыла границу от реки Аурмеры до утесов Трессамеры. Включая Восточный лес, - он замолчал, а мир сузился до этой комнаты, этих слов. Не говори. Я сосредоточилась изо всех сил. Не говори. – Вся торговля и перемещение между нами и Лормерой запрещены. Граница закрыта. Все, кто попробуют ее пересечь, будут убиты на месте.
Мы вдохнули, забрав из комнаты весь воздух.
– Из-за стратегического расположения деревню попросили переделать под бараки и места для гарнизона, охраняющего границу. Алмвик будет эвакуирован. Срочно.
Нет. Через миг новости впитались в головы всех в комнате.
И начался ад.
Глава 2:
Я узнала о собрании, когда Чэнс Анвин постучал в дверь до рассвета. Я уснула за пару часов до этого, и мне снова снился мужчина. В этот раз мы стояли на мосту над рекой недалеко от моего старого дома в Тремейне. Было лето, серебряные рыбки плавали в воде под нами. Солнце согревало кожу. Я была в старой форме ученицы. Платье было синим и чистым, множество карманов в фартуке были полны флакончиков, трав и порошков. Я чувствовала их запах, сильный аромат розмарина, коры ивы и сосны, эти запахи были связаны с домом, знаниями, работой и счастьем. Я сунула пальцы в один из карманов и послушала, как шуршат листья.
Он был высоким, худым и в плаще с капюшоном, несмотря на тепло, и он сутулился, пока говорил, склонялся ко мне, не давая никому вмешаться, пока он рассказывал мне что-то, грациозно двигая руками в воздухе. Слова тут же затерялись, как бывало во снах, но чувства, что они пробудили, остались, и я знала, что он подбирал слова, чтобы я искренне рассмеялась, чтобы смеялась до боли в животе. Он улыбался, и от этого становилось еще приятнее.
Когда я перестала смеяться, я повернулась к нему и смотрела, как он роется внутри плаща. Он вытащил маленькую куклу и толкнул мне по каменному бортику моста. Я поймала ее, задев его пальцы. Я услышала его тихий вдох, и от этого мой живот начал болеть уже по другой причине.
– Что это? – спросила я, глядя на куклу.
– Это ты, - ответил он. – Мне нравится носить тебя с собой. Держать рядом. Приглядывать, - он забрал куклу из моей ладони и спрятал бережно в складках плаща. Я следила за ним, сердце билось вдвое быстрее. Хотя я не видела его лицо, я чувствовала, что он смотрит на меня, и я покраснела, из-за чего он улыбнулся и облизнул губы.
Сердце заколотилось еще громче, когда он приблизился, и вдруг шум превратился в настойчивый стук в дверь, и я покинула летний сон и услышала шелест дождя за деревянными ставнями. И боль в животе была не от смеха, а от голода, а сон ускользнул, как разорванная паутина. Я была и расстроена, и рада. Было горько сидеть зимой в Алмвике и думать о солнце в Тремейне.
Я потянулась и встала с постели на полу, укуталась в одно одеяло, как в плащ, ударилась при этом коленом о ножку стола с треском, от которого стало не по себе. Я воспользовалась шансом выругаться, ведь была одна, а стук в дверь продолжался и был ритмичным, как пульс.
Я открыла дверь, и на пороге стоял Чэнс Анвин, бледные толстые губы растянулись в улыбке при виде меня.
Мою кожу покалывало, пока он разглядывал мое тело, укутанное в одеяло.
– Эррин, доброе утро. Я тебя разбудил?
– Конечно, нет, господин Анвин, - я ответила широкой улыбкой.
Его улыбка стала шире.
– Хорошо. Я бы не хотел тебе помешать. Я могу поговорить с твоей матушкой?
– Боюсь, ее здесь нет.
Он заглянул за меня, словно думал, что она там прячется.
– Нет? – спросил он, кивая на солнце, что выглядывало из-за деревьев Восточного леса. – Но комендантский час только закончился. Я бы увидел, если бы она ушла.
– Не знаю, как вы разминулись, - сказала я. – Она ушла недавно. Я думала, что это она вернулась, потому что что-то забыла.