Спящий принц
Шрифт:
– Складный ответ с раздетом виде, - он оскалился, разглядывая меня.
Я плотнее укуталась в одеяло. Я слышала сплетни у колодца и знала, что Анвин был в Алмвике двадцать лет. И хотя внешне он пытался блистать, по слухам, он был тут по той же причине, что и все мы – его нигде больше не принимали. Говорили, он создал Алмвик из развалин старой деревни охотников, сделал сначала здесь черный рынок, а потом и деревню, чтобы ему была выгода. А когда пришла проверка, он сделал вид, что раскаивается, и предложил укрытие всем, кому оно было необходимо.
– Удивлен, что ты открыла дверь. Прийти мог кто угодно. Отчаянные время, и людям нечего терять… солдаты далеко от домов и девушек. И жители могут захотеть что-то украсть.
Я молчала. Не могла ничего сказать. Но лицо мое могло высказать все, что я опасалась произносить вслух.
– Ты можешь сочувствовать им, но когда им станет холодно, голодно, и когда наступит ночь… - Анвин склонился, - тебя ничто не защитит, - он оглядел пустую комнату, вытащил пригоршню ягод и золотой диск из кармана и протянул мне. – От смертных и Спящего принца.
Я не думала, что Анвин верит в амулеты, я сама в них не верила, но все же сказала:
– Вы очень добры, но я не хотела бы, чтобы вы остались без защиты.
– Я буду рад войти и подождать возвращения твоей матушки. Так мы оба будем под защитой.
Было сложно оставаться вежливой, когда я ответила:
– Благодарю за такое щедрое предложение, но я не хочу тратить ваше время, и у меня есть дела утром. Мне уже пора ими заниматься. До свидания, - я начала закрывать дверь, но он вставил ногу в щель.
Он прищурился, его глаза стали щелками над румяными щеками. Он убрал амулет.
– Все хорошо? – медленно спросил он. – Ты ничего не слышала о брате, так ведь? Ты можешь мне доверять. Я друг для тебя. И твоей матери. Я буду рад помочь, если ты попросишь.
– Все хорошо, господин Анвин. Все хорошо. Просто у матушки дела.
– Видимо, так. Я не видел ее уже несколько недель. Даже месяцев. Хотя уверен, сегодня на собрание она придет.
Мне стало не по себе.
– На собрание?
Он наигранно хлопнул себя ладонью по лбу.
– Я еще не сказал? Ты отвлекла меня! У меня вести из Трессалина. Совет прислал гонца с важным объявлением. Я спешу созвать всех в Дом правосудия.
– Тогда не смею вас задерживать.
Он раздраженно скривился, и я знала, что зашла слишком далеко, я никогда не умела держать язык за зубами. Но он взял себя в руки. Веня на его щеках пульсировали, когда он растянул губы в улыбке.
– Ты слишком добрая. Слишком усердная, а это необычно для девушки. Может, это нравится не всем. А я восхищен. И твоя прямота впечатляет. Уверен, ты ценишь это и в остальных, так что не буду оскорблять тебя обманом. Я здесь и для ренты. Ты задолжала мне два флорина с прошлого месяца. Я думал, что помогу тебе и заберу их сам, пока буду доставлять послание.
– Конечно, - ответила я. – Я не забыла. Но потому мама и ушла так рано. Похоже, ваши цели пересеклись.
– Боюсь, что так, - мрачно сказал он. – Я надеюсь увидеть вас обеих на собрании, где ты мне и отдашь четыре флорина.
– Четыре? Было два.
– Ох, Эррин. К несчастью, мне пришлось одолжить денег, чтобы покрыть твою плату. У меня тоже есть обязательства, знаешь ли. Так что в этот раз мне нужно чуть больше. Уверен, ты поймешь. Редкие землевладельцы позволили бы жить без платы. Но, как я и говорил, я твой друг, - его улыбка была полна триумфа. – Я хочу лишь помочь тебе.
Я злилась. Он врал, пользовался преимуществом, а яму я выкопала себе сама. Он знал, что я едва могла позволить два флорина, которые задолжала.
– Это ведь не будет проблемой? Если это проблема – скажи. Мы договоримся, - он облизнул губы, и я обрадовалась, что у меня пустой желудок.
Улыбка Анвина увяла, лицо приобрело уродливое выражение.
– Собрание ровно в три. Увидимся, - он обхватил мою руку и поднес к губам, кланяясь мне. Еще раз оглядев мое тело, он отвернулся, и я закрыла дверь, прижалась к ней и слушала, как он уходит. Я с трудом сдерживала дрожь.
Четыре флорина. Один все еще был в горшке. Последнее, что у нас есть, кроме припасов на крайний случай. И я напомнила себе, что это благодаря Сайласу. Нужно найти его до собрания. Может, у него будет работа для меня и плата наперед.
Но временная радость оборвалась при звуке стука. В этот раз в другую дверь. В ту, что вела в спальню.
Я открыла дверь, и меня чуть не ударил по голове предмет, вылетевший из темной комнаты. Я пригнулась, но не очень быстро. Эмалевый горшок ударил меня по плечу, и моча вылилась на одеяло, в которое я все еще куталась, промокла и моя туника. Мама корчилась на кровати, скалила зубы, ее глаза пугали, в них была кровь, и она готовилась прыгнуть на меня.
– Мама? – тихо сказала я.
Я едва успела закрыть дверь. В миг, когда закрылся засов, она врезалась в дверь. Я прижалась к двери, а она стучала в нее. На дрожащих ногах я пошла на кухню.
Слишком близко.
* * *
Я ждала, пока солнце взойдет, а потом вернулась к маме. Я обнаружила ее между кроватью и стеной, она сжалась и смотрела безмолвно мимо меня.
– Мама? – тихо сказала я, медленно приближаясь, оставляя себе открытым путь к дверь на случай, если она все еще бушует. Она меня уже обманывала.
Я осторожно подняла ее на ноги, стараясь не кривиться от того, какой хрупкой она казалась в моих руках. Солома на полу шуршала, когда она шаркала по ней ногами, и я отметила, что нужно будет заменить испорченную новой. Нужно было менять все, на самом деле, но денег было ужасно мало. Я прислонила ее к битому креслу-качалке и принесла свежую воду и одежду.
Сколько бы раз я ни делала это, все равно мыть ее было странно. Ее кожа была как бумага, шуршала, когда по ней скользила одежда, была хрупкой, как крыло мотылька. Царапины на ее руках зажили, оставив светлые шрамы, заметные в свете свечи. Я осторожно мыла ее кожу там, стараясь не смотреть.