Спятившая красавица
Шрифт:
Румянцев недовольно поморщился и отбросил мобильный телефон в сторону. Начальник безопасности Левушкин глупеет с каждым днем. Он дал ему такое простое задание: удостовериться в том, что Белоснежка дома, а тот сделал из него какую-то шпионскую игру. Птичка?! Да какая она птичка? Разве что потрепанный воробей в порванных колготках. Она их вчера так и не сняла, боялась за свою честь? Румянцев хохотнул. Он вспомнил, какая ошеломленная физиономия была у Арсения, когда он признался ему, что позвал сироту замуж. Отступать поздно. Сегодня Арсений встречается с Анжеликой, якобы случайно, и передает ей эту отличную новость. Раз Румянцев ей не подходит, он не станет набиваться. Женится на другой особе. Что одна, что другая, ему без разницы. Именно это и должен был сказать Арсений, вызвав гнев Анжелики. Ее ставят на одну ступень с бесквартирной сиротой?! Да как он может?!
Может, да. Еще как. Никита ухмыльнулся. Сейчас он поедет к Белоснежке и пригласит ее в ресторан. Стела упадет под стол вместе со своими силиконовыми приятельницами. Будет скандал? Вряд ли. Она для этого слишком горда. Так пусть и терпит его выходки молча! Румянцев поднялся с белого дивана, на ходу схватил пиджак и вышел.
Ничего неожиданного не случилось. Белоснежка, как он и предполагал, жила в обычном панельном доме с обшарпанными углами и подъездами. Ее квартира располагалась на втором этаже, старым скрипучим лифтом пользоваться, к счастью, не пришлось.
– Куда намылился?! – перед ее дверью появилась невесть откуда выскочившая старушенция в залатанном байковом халате и прижала Никиту к грязной подъездной стене своим хилым тельцем. – Ишь, бабник! Верка только что с мужем помирилась, а он все шастает! – Ее злые глаза пронзали Румянцева насквозь, грозя проделать в его теле отверстия.
– Я не к ней, – возмутился тот, аккуратно переставляя старушку в сторону. Не приведи господь, древность рассыплется в его могучих руках.
– Не к ней?! – недоверчиво переспросила старушенция и по-птичьи скосила лысую голову. – Тогда к кому?! Признавайся, тунеядец! – Она сжала ладони в кулаки. – К Гальке-алкашке собрался?!
– Я иду к… – Румянцева заклинило. Он напрочь забыл, как зовут эту самую Белоснежку всуе.
– К Ваське-гомику, – старушенция по-своему поняла затянувшуюся паузу. – Спасу от вас нет, извращенцы проклятые! А еще надухарился, в подъезде от твоей вони не продохнуть.
– Я не к Ваське! – Румянцев начинал злиться.
– Пардон, бабуля, – вовремя подоспел начальник безопасности, которого Никита недооценил. – Пройдем, поговорим этажом ниже. Человек на свидание идет, а ты ему мешаешь…
– На свидание? – Старушенция, увлекаемая спасителем вниз, оглянулась. – А где же цветы?!
– Цветы! – вскинул указательный палец на начальника своей безопасности Румянцев. – Точно! А я думал, что же забыл?
– Будет сделано! – козырнул по-армейски тот. – Орхидеи? Самые лучшие? Понятно, розы.
Никита повернулся к двери, подождал несколько секунд, пока старуха спустится вниз, и нажал кнопку звонка. Дверь открылась сразу, как будто Белоснежка только того и ждала, что он позвонит. Или она услышала шум в подъезде и побежала смотреть, что случилось? В принципе ему все равно. Пока та звенела ключами и замком, он сделал радостную мину на лице и… обомлел.
Сирота, а в том, что на пороге стояла именно она, не могло быть никаких сомнений, за ночь стремительно похорошела. Ее темные волосы стали еще темнее и отливали синевой, только теперь Никита увидел, какие они шелковистые и длинные. Белая кожа стала еще белей, от нее пахло умопомрачительным ароматом благоуханной свежести восточного сада. Тщательный макияж, кроваво-красные губы, искристый блеск в синих глазах… Никита перевел дух… Шелковый халатик в стиле японского кимоно, туфли! Вот это туфли! Паровоз, электровоз, площадка, или нет, платформа. Да, высокая платформа. Вот как они называются. Где-то он уже видел нечто подобное. Ах да! У девиц легкого поведения на Ленинградке, когда обкатывал машину, а заодно и знакомился с родными просторами. Сплошной глаымур на платформах. Сироты все такие? Или через одну?
– Привет, Никитос, – сирота улыбнулась двумя рядами белоснежных зубов и пригласила его войти.
Он прошел в небольшую комнату с низкими потолками, к которым не привык, непроизвольно пригнул голову, боясь задеть увешанную мутными висюльками люстру. Диван, два кресла, покрытые потрепанными пледами, журнальный столик, длинная бесформенная темная стенка, ровесница поры дефицита в стране. Никита прошел к креслу и сел. Моментально раздался нечеловеческий вопль, заставивший его тут же подскочить.
– Васька! – укоризненно произнесла Белоснежка, непонятно к кому обращаясь.
– Гомик? – поинтересовался Румянцев.
– Нет, – пожала плечами Белоснежка, – кастрат. А что?
– Ничего, – пробормотал Никита, опустив взгляд вниз, и встретил враждебные глаза кота.
– Такой проказник, – кокетничала напропалую Белоснежка, подмигивая Никите.
– Кто? – Румянцев в непривычной обстановке тупел на глазах сироты и ее домашнего животного.
Вместо ответа гламурная дива подплыла на своей высоченной платформе к коту и дала ему пинок под зад, определяя тому направление полета в сторону кухни. Румянцев схватился за… голову и опустился в кресло.
– Ему не больно? – изрек он, трагически подпирая лоб рукой.
– Да он привык, – ответила ему Белоснежка и вновь подмигнула.
У Румянцева промелькнула было мысль, что он поспешил, что сорвался, зря поссорился с Анжеликой и ее матерью. Те, какими стервами они ни были, не позволили бы себе дать ему пинок под зад. Почему-то вместо кота Никита явственно представил себя и разозлился на проявленную слабость.
– О, – сирота возвела синие глаза к серому потолку, – Никитос, да ты, оказывается, чувствительный.
– Да, как-то так, – пробурчал тот и нахмурился.
– Итак, – Белоснежка села в соседнее кресло, предварительно вытащив из-под себя обглоданную рыбью кость, и бросила ее следом за котом. – Я слушаю тебя.
– Меня?! – изумился Румянцев, неимоверно страдая по поводу скоропалительной женитьбы.
– Нет, а? Хорошенькое дельце! Не я же притащилась на Малую Грузинскую делать предложение!
– Какое? – поинтересовался тот, полез за платком и вытер пот со лба.
– Ты меня замуж вчера звал, – напомнила Белоснежка. – Или передумал?!