Сравнительное богословие. Книга 5
Шрифт:
Тот вариант учения, который был канонизирован, не был принят всеми сторонниками джайнизма, что и вызвало раскол среди них. Признавшие письменный текст стали именоваться шветамбарами. Именно их усилиями в основном доктрина развивалась и далее. Отказавшиеся признать канон подлинным и настаивавшие на необходимости сохранять верность первоначальной строгости поведения аскетов времен самого Джины получили имя дигамбаров («одетых воздухом, т. е. обнаженных»). Впоследствии их сторонники стали разрабатывать свой канон и свою «философию».
Хотя джайнизм как религия в принципе был открытой доктриной, формально доступной для любого, кто пожелал бы к ней присоединиться, широкой популярности и множества сторонников это учение так и не приобрело. Этому не следует удивляться — весь строго пуританский стиль жизни, жесткие ограничения и крайности аскезы не могли не отпугивать простых индийцев, пребывавших в «животном» типе психики, для которых уже на рубеже нашей эры, т. е. вскоре после оформления джайнизма как доктрины и начала распространения по Индии джайнских общин, окончательно сформировалась гораздо более приемлемая религиозная система — индуизм.
В религиозном отношении джайнизм
В общем и целом джайнизм остался до наших дней «религией в религии»: он стал оплотом тех индийцев, которые приняли для себя жёсткие культовые ограничения [799] и встали на путь, который был доступен до середины I тысячелетия до н. э. лишь брахманам. Джайны как бы все обрели возможность освободиться от сансары — но лишь при условии становления монахами, что в нашем понимании означает наиболее полное слияние психики с эгрегориальной алгоритмикой, которая и создаёт иллюзию нирваны. Ясно, что не все джайны оказались на такое способны, что и предопределило их деление на свои сословия-касты, которые впоследствии определяли социальный статус самих джайнов. Индуисты лояльно отнеслись к джайнам, тем более что последние смогли укрепить своё влияние на многих государственных иерархов. Однако, джайнизм не стал альтернативой индуизму (в настоящее время его последователей около 0,5 %).
799
Все джайны — и миряне и монахи — члены одной общины. Поскольку «освобождение от кармы» в джайнизме считалось возможным лишь для монахов-аскетов, мирянам рекомендовалось в течении некоторого времени вести монашеский образ жизни. Формально монахом мог стать любой джайн, но попасть в этот особый, высший слой в среде джайнов — означало полностью порвать с мирской жизнью. Чем ни «христианские» обычаи в среде монахов?
Основу общины джайнов всегда составляли миряне. Принадлежность к джайнской общине со временем, как то обычно бывает в рамках едва ли не любой этноконфессиональной общности, стала определяться рождением, так что суровый образ жизни членов джайнской общины становился привычным для каждого с детства. Чисто религиозных обязанностей у джайнов немного — они в основном сводятся к почитанию божеств, посещению храмов, принесению даров. Зато весомое, если не преобладающее место в жизни каждого джайна занимает работа над собой: здесь изучение священных текстов, и постоянная тренировка йогического типа, и жесткий самоконтроль с периодическими покаяниями за прегрешения.
Все члены общины обычно добровольно принимают на себя пять основных обетов: не причинять вреда живому (ахимса), не красть (астья), не прелюбодействовать (брахмачарья), не стяжать (апариграха), быть искренним и благочестивым в речах (сатья). К этим пяти нередко добавлялись дополнительные ограничения, порой и лично взятые на себя обеты, смысл которых всегда был однозначен: джайн ограничивал себя в жизненных удовольствиях и стремился к ужесточению обыденного распорядка. Один день в месяц джайны-миряне обычно проводят в условиях еще больших ограничений — так, как монахи-аскеты.
Вплоть до сегодняшнего дня джайны (их количество ныне исчисляется 2–3 миллионами, что не достигает и полупроцента от численности всего населения Индии) даже на фоне в основном склонной к вегетарианству и не отличающейся излишествами массы индуистов выделяются строго пуританским образом жизни. Живя практически замкнутыми эндогамными общинами, джайны всегда соблюдают принцип моногамии. У них множество ограничений в еде — не только не едят мяса, но и стараются не причинить вреда мелким животным, для чего не употребляют в пищу приготовленную вчера еду, в которую могли проникнуть живые существа. Джайны стремятся не причинять излишнего вреда и растениям — не едят клубней и корней, а также содержащих много семян плодов, не потребляют вина и пьют только кипяченую воду. Своих дочерей они обычно выдают замуж в очень юном возрасте, сразу же по их половом созревании, так как неоплодотворение обычно приравнивается к нарушению принципа ахимсы. Только в XX в. столь ранние браки были законодательно запрещены.
Кризис распространения джайнизма возник вследствие неподдержание населением Индии строгого аскетизма и ограничений на эмоционально-личностные бессознательные переживания. Движение бхакти (около VII в. н. э.), придавшее старому ядру индуизма более привлекательное и практически притягательное направление (чувство поклонения, и «любви» индусы могли ощущать через психотехники, которые развились уже к V веку), было «демократичнее» джайнистского аскетизма. Джайнизм делал упор на безэмоциональные соблюдения ограничений, что как бы «откладывало» на следующую жизнь ощущения «освобождения» от сансары помимо психологических практик. В то время как обновлённый бхати индуизм (помимо серьёзных практик) предлагал эти примитивные эмоциональные ощущения типа развлечений «прямо сейчас», что для «животной» толпы было гораздо привлекательнее.
Но в то же время более прагматичные джайны сумели благодаря своей прагматике завоёвывать даже очень высокие посты в государстве — что объясняется, видимо, доминированием «демонического»
При мусульманских династиях Моголов джайны также подвизались в сферах торгово-ростовщических операций, при налоговых ведомствах, давали ссуды, сумев избежать преследований. В колониальный и постколониальный период торгово-ростовщическая прослойка марвари (по месту образования Марвара), большинство из которых составляли джайны, вышла на ведущие позиции в финансово-экономической жизни Индии. Как видно, классический индуизм, закрепляя сословные барьеры, не способствует саморазвитию личности выше типа психики «зомби». [800]
800
Что и является идеалом толпо-«элитарной» системы.
В то же время, джайнизм смог выделить из своей среды прослойку «демонов», которых потом, видимо, употребляли колонизаторы в качестве своей периферии, поручая им те профессии, которые у европейцев традиционно заняты иудеями: иудеев в Индии было мало, пришлось обращаться к помощи местной «пятой колонны». Это говорит о том, что нарушение устоев сословно-кастовой дисциплины джайнами не пошло в прок изменению социального порядка в Индии: как только джайны приподнялись в социальном плане, они стали служить прежней сословно-кастовой дисциплине, выделяя выгоду для своей «общины» — которая стала сначала национальным, а затем интернациональным кланом-мафией. Видимо, такая уж рабовладельческая суть мировоззренческой основы индуизма, что даже благие начинания деградируют в разновидности расизма: выхода в Человечность в индуистском мировоззрении не предусмотрено самой «философской» основой всего атеистического Востока.
В настоящее время диаспора джайнов присутствует не только во всех крупных городах Индии, но и в Англии, США, странах Южной Азии. Что говорит о том, что джайны стали в некотором роде не только периферией колонизаторов (которые сами работают на «мировую закулису»), но и периферией непосредственно «мировой закулисы». [801]
Сикхизм
Сикхизм (от пенджабского сикх, «последователь, ученик») не менее интересен, не только в социальном плане, но более даже — в религиозном. Он интересен тем, что сложился под влиянием проникновения ислама на территорию Индии. Родиной сикхизма является Пенджаб (от персидского «пять рек») — область на северо-западе Индии, где текут пять великих притоков Инда. Этот район на протяжении многих столетий выступал как буферная зона в контактах Индии со странами Ближнего и Среднего Востока, а в период Средневековья ему была уготована роль посредника во взаимоотношениях двух цивилизаций и двух крупных религиозных культур — индуистской и мусульманской.
801
Последняя не кладёт «все яйца в одну корзину», основной из которых, как мы знаем, являются иудеи. Любая «пятая колонна», тем более «люди мира» для «мировой закулисы» является «дежурным» подручным материалом, к которому всегда можно обратиться через связи и финансы.
Сикхизм начал складываться на рубеже XV–XVI вв., в переломный период индийского средневековья, когда подходила к концу эпоха Делийского султаната (1206–1526 гг.) и на его месте сложилось новое государственное образование с центром в Дили — империя Великих Моголов (1526–1707 гг.). Кровопролитные междоусобицы, упадок и отсутствие стабильности создавали условия для активизации разнообразных религиозно-реформаторских движений.
Естественно, что реформаторство затронуло прежде всего индуизм — религиозную систему подавляющего большинства населения Индии. В его рамках в это время набирало силу мощное североиндийское антисословноебхакти, уходившее корнями в наследие бхакти Южной Индии (VII в.), и получившее новый импульс. Основной идеей, проповедующейся бхактами, была беззаветная, зачастую экстатическая (как и принято у индусов) любовь к Богу, выходящая за пределы религиозных, кастовых имущественных и прочих рамок, а потому доступная каждому человеку. Ислам был в основном религией высшей «элиты» во время узурпации власти мусульманскими правителями [802] и некоторых обездоленных групп индийского общества. К тому же ислам в Индии был далеко не однороден: он был представлен несколькими конфессиями. Большой популярностью пользовался суфизм. Изгнанные из Ирана и других стран мусульманского мира, суфийские проповедники находили пристанище в Уче и Мултане (районы на северо-западе Индостана). Там в XI–XII вв. существовали суфийские государства. Постепенно суфии продвигались дальше на восток, вплоть до Дели (впрочем, делийские султаны их тоже не жаловали).
802
Ещё раз следует напомнить, что индуизм в целом — «добрая» религиозная система для рабов — поэтому с началом захватнических периодов Индия «ложилась» то под одних, то под других завоевателей, оставаясь в целом под религией индуизма: хозяевам так было тоже удобно. А Бог не препятствовал «размыванию» одного зла другим.