Сражение на Венере (сборник)
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что все эти танки и самолеты беспилотные?
— Естественно.
Джордж подумал о Фрайбурге и его вере в союзников с белым кругом. Он вспомнил свои эмоции, когда торпеда на колесах помчалась защищать их. Страшно было осознать, что все это действовало автоматически. Джордж почувствовал, что с ним сыграли злую шутку.
— Какого черта вы позволяете им разносить все вокруг? — грубо спросил он.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Сенильд. — Это не имеет никакого значения.
— А для меня имеет! — рявкнул Джордж. — Вы чуть было
— Да, если захочу.
— Тогда остановите прямо сейчас, будь вы прокляты.
— А почему я должен из-за вас останавливать свою игру? — раздраженно спросил Сенильд.
Джордж выхватил у Мары нож.
— Потому что я убью вас, если вы не сделаете этого.
— Дорогой друг, вы не смутили меня ни в малейшей степени. Я хороший целитель. Фактически, все мои раны заживают немедленно, так что вы не можете причинить мне боль или убить. Я, видите ли, бессмертен.
— Сейчас мы это проверим, — мрачно прорычал Джордж, шагнув к нему с ножом с руке.
Но Мара схватила его за руку.
— Нет, Джордж, насилие здесь не поможет. Всегда есть способ получить то, что вы хотите, не создавая проблем. Жестокость не заменяет ума.
Сенильд посмотрел на нее с некоторым одобрением.
— А ты не только красивая молодая девушка, ты, также, весьма разумна. Джордж — что за странное имя?! — отдай мне свою девушку, и я выключу войну.
Вместо ответа Джордж влепил ему хук слева, целясь в солнечное сплетение, и Сенильд отскочил, точно резиновый. Его тусклые глаза загорелись, и он слюняво улыбнулся.
— О, новая игра! Как вы ее называете? И что теперь делать мне?
Джордж застонал.
— Ладно, Мара, теперь твоя очередь пошевелить мозгами.
— Может, ты покажешь нам свой дом, Сенильд? — спросила Мара. — У тебя есть еще здесь такие штуки, как фонтан?
— Да, много. Раньше я так забавлялся с посетителями. Конечно, я не могу показывать их все сразу — это испортило бы впечатление. Я бы хотел, чтобы вы сами наткнулись на них. Вы будете так удивлены. Пойдемте…
Мара пошла с ним в дом. Джордж пожал плечами и последовал за ними. Он внимательно смотрел, куда ступает Сенильд, и шагал точно след в след, поскольку хотел избежать клейких участков.
Порог дома вел себя совершенно нормально, когда проходили Сенильд с Марой, но тут же ушел из-под ноги Джорджа, и он полетел по скату куда-то в темноту, слыша позади раскаты смеха.
В конце пути его поджидала все та же липкая штуковина.
Джордж лежал в темноте, беспомощный, как насекомое на клейкой бумаге для ловли мух, и пытался придумать какой-нибудь способ прикончить этого старого маньяка.
Потом он подумал, жив ли еще Фрайбург? «Если шкипер все еще жив, — прикинул Джордж, — то надо надеяться, что он ждет моего возвращения с дружелюбными и умными венерианцами, готовыми прийти нам на помощь. Слава богу, Фрайбург не знает о том, что происходит, о том, как бесстрашный исследователь Джордж Старки падает и дурачится, точно клоун в цирке, в безумном мире Льюиса Кэрролла».
Вспыхнул свет. Джордж лежал в совершенно пустом подвале, где лишь вдоль стены стояли скамейки. Очевидно, в счастливые времена Сенильда они предназначались для гостей, желающих поглазеть на участь своих менее неудачливых компаньонов.
Потом появился Сенильд с глупой усмешкой, и Мара, вновь разразившаяся переливами смеха.
Глядя на нее, Джордж нахмурился.
— Ты разочаровываешь меня, Мара, — пробурчал он. — Я думал, ты уже взрослая. А в этой детской клоунаде нет ничего забавного.
— Все зависит от того, с какой стороны ты наблюдаешь эту сцену, — захихикала девушка.
— Что же касается вас, глупый, маленький, толстый дурачок, — обратился Джордж к Сенильду, — то вы ведете себя не по возрасту. Во всяком случае, сколько же вам лет?
— По моему, тысячи три, может, четыре, — ответил Сенильд. — Память у меня уже не та, что раньше, так что не могу сказать точно. И, разумеется, годы на Венере немного короче, чем у вас.
— Я не верю ни единому его слову, — грубо сказал Джордж. — Освободи меня.
— Всенепременнейше… — Сенильд нажал скрытую кнопку. В отверстиях на полу запузырилась какая-то жидкость. Это оказался растворитель, освободивший Джорджа из липкого плена.
Представление продолжалось. Дом был переполнен такими же идиотскими розыгрышами. Дверные ручки оставались в руке, или рука приклеивалась к ним, или они били током. Лестница превращалась в гладкую наклонную поверхность, сбрасывающую вас обратно к подножию. Цветы выпускали из себя облако пыльцы, вызывающей неудержимое чихание. Пол в коридорах начинал перемешаться под ногами назад, так что, в каком бы направлении вы ни пошли, приходилось шустро перебирать ногами, чтобы оставаться на месте.
Джордж молча преодолел весь этот цирк. Ему становилось немного легче, когда Мара тоже попадала в какую-нибудь глупую западню.
Наконец, все закончилось. Так и не встретив на пути ни единой живой души, они вошли в зал, обставленный с восточной роскошью. Стулья, ковры и диваны здесь были мягкими и встретили их многоцветной гаммой, потому что в окна бил яркий солнечный свет, заставляя пылать шелка и атласы.
— Солнце? — с любопытством спросил Джордж и подошел к окну.
Окно выглядело, словно покрытое толстым слоем изморози: Джордж не увидел неба — а только белую матовую белизну. А в центре яркий диск, похожий на солнце, сияющее сквозь густой туман.
— Это мое личное солнце, — тонким голосом сказал Сенильд.
— На деле маленькая штучка, но она будет светить вечно, и свет ее по качеству не отличается от солнечного. Знаете ли, став старше, мне не хочется уже ничего, а только нежиться здесь в солнечном свете. Последние годы я вообще не выходил из этой комнаты. Слишком уныло там под облаками. Я иногда даже сожалею, что отключил эту планету от солнца, потому что она стала угнетающим меня местечком.
— И чем вы развлекаетесь теперь? — задал вопрос Джордж.