Сражения, изменившие ход истории 1945-2004

Баранов Алексей Владимирович

Завершение сражения. В такой обстановке согласились на переговоры войска, удерживавшие казармы «Леонсио Видаль». Парламентерам пришлось провести два раунда встреч. Че очень резко беседовал с новым командиром полка, который не желал соглашаться на капитуляцию. Майор Повстанческой армии заявил, что в 12.30 возобновит атаку с использованием всех возможных сил. Не дожидаясь, когда переговоры окончатся и срок ультиматума истечет, солдаты начали покидать казармы, бросать оружие и выходить к передовой линии. В 12.20 казармы капитулировали без единого выстрела. Сражение за Санта-Клару завершилось.

Рейд на Гавану. На следующий день бойцы 8-й колонны Повстанческой армии имени Сиро Редондо отправлялись в рейд на Гавану. На улицах Санта-Клары было расклеено обращение майора Эрнесто Че Гевары

к населению провинции Лас-Вильяс: «Покидая город и провинцию для исполнения новых обязанностей, возлагаемых на меня Верховным командованием Повстанческой армии, я выражаю глубокую благодарность населению города, которое внесло большой вклад в дело революции, и всей провинции, на земле которой произошли многие из важнейших заключительных боев против тирании».

В 5.30 утра повстанцы заняли грузовики, автомобили и другие транспортные средства и в полдень были уже в Гаване. Многолетняя борьба кубинского народа с диктатурой победоносно завершилась.

Че Гевара о победе в Санта-Кларе. Анализируя после победы революции итоги сражения за Санта-Клару, майор кубинской Повстанческой армии, аргентинец Эрнесто Че Гевара написал: «Мы оказались в таком положении, когда значение происходящего выходит за рамки одной страны. Мы стали надеждой всей Латинской Америки».

Опыт партизанской войны на Кубе пригодился во многих странах региона и за его пределами. Победы кубинских повстанцев вдохновили на борьбу за свободу революционеров практически во всех уголках земного шара.

Часть XVI

ПЕРЕЛОМ (ЮЖНАЯ АТЛАНТИКА, 1982 г.)

72. Мир в 1970-е гг.

Новая война. Война 1982 в Южной Атлантике имеет не совсем обычную историческую оценку. Она не меняла хода развития человечества, а лишь выступила катализатором, продемонстрировав, что изменения начались. Этот конфликт интересует историков еще и потому, что его принято выводить, точнее, насильно вытаскивать за рамки контекста «холодной войны». Подобная интерпретация войны за Фолкленды критики не выдерживает, но надо признать, что глобальные побудительные мотивы, относящиеся к сверхдержавному противостоянию, были укрыты от любопытных исследователей глубже обычного, что многих ввело в заблуждение.

Возможно, в будущем англо-аргентинский конфликт будет переоценен. И малоизвестная война станет первой, открывающей список конфликтов за передел нового объекта колонизации. Это если, как предрекают ученые, человечество приступит к освоению богатств мирового океана.

Наконец, битва за Фолкленды уже сегодня интересует историков, изучающих военные аспекты минувших дней, как пример первой войны современного типа, в которой сложные боевые механизмы окончательно отодвинули «человека с ружьем» на второй план. Конфликт по масштабам был крупный, но «царица полей» — традиционная пехота — в нем почти не участвовала. Место солдата в структуре конфликта резко изменилось и продолжает меняться до сего дня, причем совершенно непонятно, чем эта перемена позиции закончится.

Итак, посмотрим, как было дело. От обязательной зарисовки общего фона «холодной войны» во второй половине XX в. отказаться нельзя, такова аксиома эпохи. Да в данном случае такой отказ был бы неправомерен. Потому начнем сначала. С оценки общемировых конфликтных тенденций, обусловленных взаимоотношениями гигантов.

70-е гг. для США. Семидесятые годы прошлого века были тяжелым испытанием для США. Внутренние проблемы, возникшие в связи с экономическим кризисом, Вьетнамский синдром поражения с тяжелыми потерями, болезненный щелчок по сверхдержавным амбициям на Ближнем Востоке в 1973 г. вкупе со ставшим явным военно-стратегическим паритетом, которого добился советский оппонент, разрушили традиционные представления американцев о мире с центром в Вашингтоне и о самих себе. Пришлось признать, что овладение миром — задача куда более хлопотная и проблематичная, чем грезилось в 50-е. Несмотря на кризис в экономике, США оставались богатейшей страной планеты. Технологический уровень, помноженный на индустриальную мощь, позволил производить любые товары, включая уникальные.

Америка, пусть и с риском на грани авантюризма, все же доказала миру свои возможности, доставив человека на Луну, наконец перехватив у противника знамя победы в борьбе за околоземное

пространство. Но ей недоставало главного — ясной перспективы. Перевод экономики в антикризисное ресурсосберегающее русло был замедленен и болезнен. Подтолкнуть его можно было, подпитав экономику финансовыми соками других народов, но для этого надо было торговать, причем обеспечив себе максимум выгод. Где-то здесь и возникали проблемы. Дешевых товаров для энергичного захвата мировых прилавков у американцев не было. Все, что производилось в США стоило много дороже, нежели у иных изготовителей. В борьбе за благосостояние граждан янки слишком увеличили долю оплаты труда в себестоимости изделий и лишились возможности как прежде забивать конкурентов дешевизной. Спросовые предметы, поставляемые на рынки, все чаще имели клеймо «сделано в Японии» или «Европе», пока не стали совсем китайскими. Американцы же в основном норовили принять финансовое участие в развитии эффективных экономик третьего мира. Янки эксплуатировали чужой промышленный рост, предоставляя кредиты и получая проценты, неподтвержденные собственным трудом. Экспансия посредством вывоза капитала встречала закономерное сопротивление со стороны наиболее дальновидных политиков развивающихся стран.

Бизнес и политические содействия. Обычно рынки «сочных» народов открывались, если чуть сильнее постучать в дверь. Побомбить кого-нибудь неподалеку или слегка подправить состав правящего кабинета интересующего американцев государства — бизнес-партнера. В 70-х политическое содействие «честному бизнесу» утратило былую эффективность. Потенциальные покупатели осмелели. К их лидерам пришло осознание того, что такое силовой баланс биполярного мира. Для руководителей стран третьего мира баланс означал, что давление на их страны ослабло. Даже не принадлежа к советскому окружению, можно было рассчитывать на содействие Москвы в случае осложнения отношений с Вашингтоном. Действовал и обратный принцип, но Советский Союз не так остро нуждался в подпитке, как Штаты, ибо находился на подъеме, который теперь именуют «застоем», и соответственно вел себя много сдержаннее. Заступничество Советского Союза за «сирых и убогих» ресурсовладельцев обеспечило их самостоятельность. Они получили право соблюдать свои интересы на мировых рынках и свой главный товар, сырье, отдавали дорого. Чем обусловили вялость преобразований американской экономики.

Больше того, американцев начали «дергать за усы». То марксистская партия придет к власти в центре выстроенной янки биамериканской системы двух континентов, то какой-нибудь иранский аятолла «сковырнет» с трона удобно-либерального шаха и начнет на весь свет трубить об «Американском сатане». А попробуешь заткнуть, так захватит посольство со всем персоналом и начнет шантажировать.

Захват заложников в Тегеране и последующий провал операции по их освобождению стал последней каплей, переполнившей чашу терпения американской элиты. Предприниматели смекнули, что так можно растерять последние барыши на оставшихся рынках. Следовало срочно переходить в контрнаступление на всех фронтах, в первую очередь против гаранта американских неудач — Советского Союза. Первым шагом, завершающим вынужденный «период разрядки», стало введение эмбарго на продажу американского зерна Советам. Повод нашли благовидный, представив акцию как ответ на ввод советских войск в Афганистан и размещение в Европе ракет средней дальности.

Хлебный скандал. Зерновое эмбарго умело обыграли как информационную бомбу. Разрекламировав на весь мир, как плохо организована советская экономика, что даже пшеницы вдоволь собрать не может. Указывали на то, что до коммунистов Россия зерно продавала, а теперь покупает, что явно свидетельствовало об экономическом упадке. Мир заохал, вот, мол, до чего коммунисты довели.

На самом деле суть проблемы несколько иная. При царях зерно продавали, но сами ходили полуголодные, и при Сталине продавали в годы страшного голода, а после Второй мировой продавать перестали, самим не хватало, не потому что плохо работали, а просто климат такой, злаки родятся умеренно. Но социальная система требовала, чтобы хватало всем, поэтому стал покупать понемногу, когда миллион тонн, когда два. Так, кстати, все делают. Все без исключения индустриальные страны приобретают некоторое количество агропродуктов, поскольку купить их у стран, специализирующихся на сельхозпроизводстве, дешевле, чем вырастить дома.