Сразу и навсегда
Шрифт:
Ее прижимали к стене шесть футов разбушевавшегося тестостерона. И это должно было взбесить Грейс, но ее мозг, должно быть, спутал сигналы, потому что она разгорячилась, как сто чертей. Попробовала шевельнуться, и возбуждение еще возросло.
– Пусти, – прошипела она с фальшивым негодованием феминистки, долг которой не сдаться мужской силе.
Но он уперся ладонями в стену по обе стороны ее головы и приблизил к ее лицу свое.
– Пусти, – повторила она.
Он послушался. Отступил к своей кровати, потащив
К черту феминизм, решила она остатками сознания, пытаясь стащить с него одежду. Но он запустил руку в ее волосы и стал исступленно целовать, усадив на колени.
Обнаженная Грейс оседлала его, покачиваясь на окаменевшей плоти, остро ощущая сквозь ткань больничных брюк. Она была зла на него, ужасно зла, но теперь злость превратилась в нечто другое: отчаянную потребность в вызванном Джошем оргазме.
– Иисусе, Грейс.
Он поднял бедра и вжался в нее, заставив застонать от наслаждения и растущего внутри голода. Черт, кого она обманывает? Этот голод жил в ней постоянно!
– Ты мне нужна.
Он прикусил мочку ее уха.
– И всегда была нужна, Грейс.
Ее сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.
– Тогда возьми меня.
В его пальцах появился презерватив.
Она развязала тесемки брюк, выпустив его на волю. Напряженного, готового к бою, способного на подвиги. Он скользнул в нее и ахнул от обрушившегося наслаждения. Он снова завладел ее губами и стал двигаться, предъявляя права на ее тело. Грейс выкрикнула его имя, когда он вонзился в нее, добавляя напряжения с каждым выпадом.
Именно то, что ей нужно. Но недостаточно.
– Еще, – взмолилась она, впиваясь в его плечи ногтями.
Он осыпал поцелуями ее лицо, прежде чем сменить ритм, входя сильно и быстро, хрипло шепча, как ему хорошо с ней, как он думал об этом весь день, как хотел быть в ней, так, только так, все время…
Это заставило ее кончить, и пока она сжимала его, снова и снова, он откинул голову и сбавил темп, позволив ей качаться на волнах наслаждения. И только потом опрокинул на кровать, придавил собой и, грубо стиснув попку обеими руками, стал погружаться глубоко и яростно.
Она знала, что он сдерживается ради нее. И теперь больше не мог этого вынести.
Сердце Грейс перевернулось в груди.
Это сделал он, только он, и поэтому с губ неожиданно сорвалось признание:
– Я люблю тебя, Джош.
Его глаза широко открылись. Он сорвался в бездонную пропасть, пульсируя в ней, вздрагивая в ее объятиях, тяжело дыша. Она тоже тяжело дышала, но от охватившей ее паники.
«Я люблю тебя»? Что она наделала!
Джош лег на спину и увлек ее за собой.
– Грейс…
Она с заколотившимся сердцем спрятала лицо у него на груди.
«Ничего не говори, ничего не говори…»
Он погладил ее по влажным волосам и прижался губами к виску.
Она не шевельнулась.
Не дышала.
– Грейс…
Она зажмурилась. Она спит. И вообще улетела с этой планеты.
Она в другом временном континууме. Она…
Кто-то постучал в дверь.
– Папа? – пропищал тоненький голосок.
Дверная ручка повернулась, и у Грейс прямо тут же случился инфаркт.
К счастью, дверь оказалась заперта.
– Подожди, Тобс, – откликнулся Джош, не спуская глаз с Грейс. – Мы еще не закончили, – тихо предупредил он и вскочил с постели.
– Тобс, я иду!
И она тоже.
Скатившись с постели, она наскоро собрала одежду и метнулась в ванную.
– Хочу попкорн! – услышала она голос Тоби.
– Для этого немного поздновато, маленький мужчина.
– Хочу пить.
– Это мы сделаем, – заверил Джош.
Когда голоса стихли, Грейс поняла, что они идут по коридору. Наскоро натянула одежду и сбежала, памятуя о язвительных эпитетах Джоша «королева побегов» и «пассивно-агрессивная»…
И он, конечно, прав. О, как противно признавать, что это правда! Она вечно бежит от всего на свете. Она пассивно-агрессивна, и это больно задевает!
Но она совершенно не способна справиться с ситуацией.
А ситуация явно требовала присутствия шокоголиков. Она послала эсэмэс Мэлори и Эми. И они, как лучшие подруги, немедленно согласились встретить-ся в закусочной, несмотря на то что была уже полночь.
На Мэлори был спортивный костюм, явно принадлежавший Таю. Вид такой, словно она только выбралась из постели.
– Надеюсь, новости хорошие, – зевнула она. – Из-за тебя я оставила самого сексуального на планете мужчину, к тому же должна быть на работе в шесть.
– Я сказала Джошу, что люблю его, – выпалила Грейс.
Мэлори, мгновенно смягчившись, широко улыбнулась.
– Вот это да!
– Нет!
Грейс показала на нее пальцем.
– Никаких «вот это да»! Хочешь знать, почему? Потому что я призналась первой! Знаешь, что это означает? Это означает, что я призналась первой!
– Черт побери! – скривилась Эми, – это не слишком светлая мысль!
– Ты так думаешь? – пропищала Грейс голосом Микки-Мауса. Боже. Какой кошмар! И он не позвонил, не написал эсэмэс, не попытался обсудить.
Просто дал ей уйти.
Ладно, он не мог удержать ее. Там был Тоби. Но мог позвонить.
– Что он сделал, когда ты это сказала? – спросила Мэлори.
– Ничего, потому что Тоби проснулся и захотел попкорна.
Грейс в отчаянии несколько раз стукнулась головой о стол.