Сребреники Иуды
Шрифт:
Стены собора растаяли, а вместо пола образовалось зловонное болото.
Отец исповедник приготовился к решительной схватке. Ему помогала вселившаяся в него душа покойной Катерины из Бенедетто.
Магус теперь постоянно менял личины. Он превратился в гремучую змею, готовую ужалить, но священник стал орлом. Магус предстал голодным рассвирепевшим волком, а священник — львом. Магус стал диким козлом, священник — единорогом. Но с каждой минутой силы отца исповедника, поддерживаемые силами святой, слабели.
Папа Сильвестр II был прав.
Ни одна живая душа, даже такая,
Дверь часовни отворилась. Папа повернул голову и увидел Бенелли.
Дрожащими руками кардинал сжимал чашу Сильвестра. Его лицо было искажено страданием.
— Видите, я донес ее в целости и сохранности.
Глаза Иоанна XXV наполнились слезами.
— Благословляю тебя, — прошептал он.
Взяв чашу, понтифик повернулся к алтарю и закрыл глаза.
— Сильвестр, слуга Божий, я обращаюсь к тебе. Ибо ты сделал так, что эту монету нельзя было использовать во вред церкви. Твоим именем я пытаюсь сейчас спасти душу Пола, потерянную для Бога.
Только сейчас Бенелли открылось величие души Сильвестра II, который все годы, чтобыл понтификом, выслушивал гнусные сплетни, распространяемые недоброжелателями, стремящимися поставить под сомнение его любовь к Богу.
Сильвестр молчал до самой последней исповеди, прижимая к груди серебряный крест со сребреником Иуды, любовью заслоняя выход злу. И об этом не догадывался никто, даже всесильный ангел тьмы. Этому великому человеку приписывали слова, которые он якобы произнес в конце жизни: «…потому что рассудок мой всегда протестовал против обета, который я дал в помрачении». Но это ложь, потому что Сильвестр II никогда никому не продавал свою душу. Она всегда принадлежала Спасителю.
Кардинал Бенелли, переживший искушение монетой всего какой-то час с небольшим назад, восхищался человеком, который нес этот крест почти всю жизнь.
Иоанн XXV продолжал молиться, не выпуская чашу из рук.
Отец исповедник опустился перед алтарем на колени. Но это уже не помогало.
— Ты проиграл, — сказал Магус. — Монету победить нельзя. — Он ткнул пальцем в Рейчел. — Ее отец, выбрав монету, отказался от Бога, утратил свою душу и всех, кого любил.
Священник пытался разглядеть Рейчел, но ничего не видел, как будто ослеп. Он протянул руки к девочке.
— Дитя, твой отец будет спасен. Salvame,RedemptorMundi.
Магус взмахнул мечом, и отец исповедник повалился на алтарь. Мрачное пророчество Сильвестра оправдалось: сребренику Иуды действительно не мог противостоять никто из смертных.
Наконец Магус повернулся к Рейчел, существу, которое Пол любил больше всех.
— Дитя мое, никто этого не знает, но перед смертью я прихожу к каждому и предлагаю сказочную загробную жизнь. Вот и тебе тоже. А взамен прошу только одного: чтобы ты служила моему господину.
Рейчел не ответила.
Она выполнила наказ матери: повернулась к алтарю и, обратив свою невинную душу к Богу, прошептала:
— Прошу Тебя, спаси моего отца.
То же самое сделал и папа Иоанн XXV, преемник того, кому Христос завещал построить церковь. Он наконец обнаружил свою подлинную силу. Это была магия. Настоящая магия, неизвестная Магусу. Она существовала до него, до создания мира, до времени, до мысли. Она заключалась в самом триедином Боге.
Абсолютная любовь.
Потерянная душа Пола лежала в озере вечных мук, а преисполненный абсолютной любви Иоанн XXV присоединил к его душе свою. Этот самоотверженный бескорыстный акт позволил образовать между святым и грешником тоненькую ниточку, называемую узами любви.
Затем постепенно в совместную душу Пола и Иоанна XXV проникли души Катерины из Бенедетто, отца исповедника и Мэри. Узы превратились в кольцо — кольцо абсолютной любви, — которое расширилось, когда к нему присоединились души Бена и Флоренс. А потом пришли души Мелани и Лоры Дьюкс, которые перед троном Господним простили того, кого могли простить только они. Кольцо завязалось узлом.
Неподалеку от этого узла образовался другой, а за ним следующий и следующий, когда пришли души миллионов угодных Богу людей. В результате образовалась сеть любви, невероятно крепкая, в ячейки которой не могла проскочить даже самая мелкая рыбка, особенно такая, которую Всемогущий решил спасти задолго до ее рождения. Поскольку возмездие — это был Он сам.
Сребреники Иуды постепенно очистили друг друга, и путь начал открываться перед самим ангелом тьмы.
Симон Магус увидел, что расстояние от человеческой души до ангела огромное, но еще огромнее от ангела до архангела. И даже еще дальше от других ангельских чинов — до херувимов и серафимов. И еще дальше до самого храма. Несмотря на то что этот путь уходил в вечность, его можно было пройти в одно мгновение, поскольку все существа шли по этому пути лишь к свету, хотя некоторые находили во тьме пристанище на очень долгое время.
По берегу озера отчаяния шел скромный рыбак, невосприимчивый к злу. Увидев его, Магус вскрикнул, его обуял страх.
А святой Петр, этот величайший из всех людей, забросил свою сеть в озеро.
Из тьмы явился свет, и его увидел Пол. Этот невыразимый, необыкновенный свет милосердия, простирающегося за пределы всех человеческих представлений, теперь уже никогда его не покинет. Потому что он настоящий. Единственный.
Свет Всевышнего.
Эпилог
Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека. Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо.
Закончив рассказ о сребренике Иуды, кардинал Бенелли посмотрел на кардинала Хьюсона.
Ветерок покачивал яркие тюльпаны и нарциссы, по бледно-голубому небу медленно плыли облака, справа возвышался величественный купол собора Святого Петра.