Средь бесконечной череды созвездий. Книга 2. Гатилайя
Шрифт:
Мой сосед лишь молча прикрыл глаза, отчего под ними образовались черные круги. То ли из-за его длинных ресниц, отбрасывающих тень, то ли от волнения.
Дроны тем временем закончили расправлять складки на его тунике и улетели куда-то в сторону.
Зато прилетел кое-кто другой. Отчего мой спутник напрягся еще больше, а его собеседница явно испытывала двоякие чувства. С одной стороны, она обрадовалась, а с другой – тоже несколько сникла, потеряно глядя прямо перед собой.
Из приземлившегося адипле в черной тоге, расшитой малиновым узором, вылез статный, широкоплечий мужчина
А с голубовато-смуглого, с чуть широковатыми скулами, ухоженного лица, из-под густых, сросшихся на переносице бровей на меня цепко и оценивающе взирали два огромных коричневых глаза, чуть прикрытых тонкими, почти прозрачными веками, осененными густыми, длинными ресницами.
Внешне подошедший к нам мужчина был абсолютно расслаблен и спокоен. Но по тому, как напряглись остальные собравшиеся у крыльца, по умоляющему взгляду женщины, обращенному к только что прилетевшему, по небольшому дрожанию кончиков пальцев ее брата я поняла, что его спокойствие, пожалуй что, было обманчиво. И с большим интересом уставилась на новое действующее лицо.
Синеватые губы подошедшего чуть тронула ласковая улыбка, и он произнес глубоким бархатным баритоном на чистейшем наречии Красной Пустыни Каты:
– Как твое Полное Имя, Дитя Красных Песков?
Речь его была учтива, а вопрос задан правильно, так что я ответила:
– Рафика Серра Эль Грей, – и, полсекунды подумав, добавила: – И еще похоже, что Эстерсэль. Хоть предполагаемым родственникам это и не понравится.
Я усмехнулась одним уголком рта, оценивающе оглядывая незнакомца с ног до головы.
Женщина тем временем, казалось, еле сдерживается, чтобы не упасть в обморок.
«Интересно, она такая впечатлительная от страха или от вожделения? А может, от того и другого?» – подумала я, глядя на нее краем глаза.
Новое действующее лицо тем временем сделало знак одному из сопровождающих его дронов, и тот, подлетев ко мне, распутал мне руки и расстегнул ошейник, просто перекусив их чем-то типа пассатижей, высунувшихся из его брюха.
Грх дернулся было что-то возразить в ответ на это действие, но рыжеволосый лишь улыбнулся ему открыто и доброжелательно, отчего на его щеках образовались две весьма милые ямочки. И сосед тут же побледнел и сник.
Я же стояла, с любопытством вертя головой по сторонам и растирая чуть затекшие от пут руки.
– Так понимаю, девочка привезена сюда из гуманистических соображений и проходит социализацию? – почти нежно уточнил мой освободитель у Грх(-а).
– Дрй, – умоляюще произнесла женщина, не смея поднять на прилетевшего глаз.
Мой сосед хотел было что-то возразить, но не решился и лишь кивнул головой, смиряясь со сказанным.
Я стояла молча, делая вид, что рассматриваю пейзаж, незаметно переводя взгляд с одного на другого, а с другого на третью, стараясь пока не формулировать начинающие у меня возникать вопросы.
Повисла пауза, прерванная вопросом, заданным холодным и высокомерным тоном:
– Что здесь происходит?
На боковой дорожке, ведущей, видимо, куда-то в сад, в зеленоватых лучах солнца, рядом с огромным, цветущим белыми цветами, высоким, раскидистым кустом стояла женщина.
Голубая туника, расшитая белым узором, подчеркивала изящество ее фигуры, похожей на песочные часы. Огромные бледно-голубые глаза смотрели на нашу компанию требовательно и вопросительно. Ее голос был чуть хрипловат, и в нем проскальзывали высокомерные, презрительно-снисходительные нотки. Женщина была явно старше остальных по возрасту.
«Видимо, их мать», – решила я, всматриваясь в ее ухоженное лицо.
Она не спеша подошла к нам и…
При виде меня ее лицо с тонкими, изящными чертами перекосила гримаса отвращения, отчего она аж попятилась.
– Это что? – зло прошипела она, отступая от меня на два шага и тыча в мое лицо длинным пальцем с изысканным маникюром.
– Социализация, – властно, словно рубя, отчеканил Дрй, одновременно чуть приподняв брови и насмешливо-вопросительно глядя на женщину.
– Сын?! – та в ответ взвизгнула, обращаясь к Грх(-у).
Но мой сосед лишь молча склонил голову.
– Мама, не надо, – виновато произнесла Г, осторожно пытаясь взять мать за руку.
Но та лишь брезгливо отдернула чуть широковатую для женщины, на мой взгляд, ладонь, истерично вздернув точеный подбородок, и сквозь зубы процедила:
– Пройдемте в дом, господа. Я хочу знать, что происходит в моей семье.
Сделав акцент на последнем слове, она первая начала подниматься по лестнице.
А я, глядя сзади на ее прямую, словно кол проглотила, напряженную спину, на гордо вскинутую голову с аккуратно уложенной прической, понимала, что у меня с этой… точно будут проблемы. И большие.
Сердце болезненно екнуло, комком подкатив к горлу.
Глава 7. Наметившиеся трудности отношений
В особняке мне выделили небольшую, по меркам местных жителей, комнатку на втором этаже, в его левом крыле.
Но для меня эта невзрачная, по мнению местных, комнатка была просто верхом роскоши.
Камин, огромная кровать под балдахином, пушистый ковер на полу, мраморный пол, мозаичные стены, лепнина, расписанный потолок, фрески на окнах, огромная люстра. Ванная и уборная в соседних комнатах. Софа, трельяж, пуфики, кресло, журнальный и письменный столы, диван. Пейзажные картины на стенах. Пара библиотечных стеллажей. Буфет. Гардеробная с огромным резным шифоньером. Все старинной работы. Шелковое постельное белье на кровати. Мягкие подушки и пушистое одеяло. Канделябры. Панорамное окно с выходом на балкон.
Да для меня это был верхом уюта!
А за окном был сад.
И как одуряюще пахли цветы в этом ухоженном огромном саду! Их запах пьянил и будоражил, разносясь по моей комнате с каждым дуновением ветерка.
За окном было лето. Было тепло, и пели птицы.
Хотя правды ради должна заметить, что эта выделенная мне комнатка была самая маленькая и бедно отделанная, по меркам этого дома. Что находились они в самом дальнем уголке особняка. И что окна выходили в самую заброшенную часть огромного сада, окружающего этот особняк.