Средь бесконечной череды созвездий. Книга 5.1. Захпур
Шрифт:
Но я-то твердо знала, что эта, столь вожделенная радость им не грозит.
По крайней мере, я уж постараюсь сделать так, чтобы эти шесть лет они провели в моем замечательном обществе.
***
– Ну, и кто доложит Самому о сем досадном недоразумении, попавшем в наше, доселе славное, учебное заведение? – саркастически произнес замначальника училища по учебной работе, хмуро глядя в экран монитора, на котором высвечивалась наша тихая компания, душевно режущаяся в карты.
Ответом ему была тишина, топором
Не получив ответа от коллег, его хозяин резко встал из-за стола и подошел к окну, нервно сцепив руки за спиной.
Надо сказать, что озвученный им вопрос был вовсе не праздный. Ибо начальник училища (он же его владелец) женщин на военной службе не терпел. От слова «совсем». Да и так-то, в обычной жизни, их не жаловал. Нет, воспользоваться их услугами, это да. Но иметь с ними дело… Только в случае крайней необходимости. А уж вступать в отношения… Это увольте. Если уж что и понадобится, так для этого есть услуги эскорта.
Кроме того, нрав он имел крутой, обладал отличной памятью, был крайне жесток и очень изобретателен в плане наказаний.
Одним словом, его боялись. Правда, и любили.
Поскольку, был он смел, справедлив и искренне звался «батей» в военных кругах.
Вот только собравшиеся в большом, обставленным тяжелой, старинной мебелью кабинете, возведя очи к расписному потолку, были абсолютно уверены в том, что милосердие – это последнее, о чем вспомнит полковник относительно доложившего ему о проникновении особи женского пола в его училище.
Поэтому и докладывать прибывающему из отпуска хозяину училища о факте моего появления в его пенатах никто не хотел.
А сообщить было надо.
– Хм, может, попросим это сделать инженера? Он прибывает из отпуска на день раньше, – поиграв пальцами сложенных перед собой ладоней, предложил собравшимся зам по безопасности. И, увидев оживление на лицах товарищей, напомнил: – Он старше его. Был бортинженером у него, а потом и на станции которой он командовал. Знал еще его мать. Был техником у нее на звездолете. Глядишь, тот и не прикончит старшего товарища. – И после секундной паузы задумчиво добавил, продолжая перебирать коротенькими, толстыми пальцами: – Сразу.
– Хорошая мысль, – полуобернувшись в его сторону, откликнулся замначальника по учебной части. И тут же ехидно добавил: – Осталось сообщить эту новость инженеру и уговорить его встретить ею шефа.
В комнате вновь повисла гнетущая тишина, нарушил которую заместитель по летной работе, радостно предложивший:
– А мы ему и не будем сообщать. Сам увидит. У него же по расписанию первая лекция в этой группе. Пусть читает. А уж потом… – Он сделал широкий жест рукой, демонстрирующий, что вот потом-то ему все и объяснят. – А с утра сюрприз будет.
На том и порешили.
***
За пару дней до начала учебного года к нам на татами пришел начальник безопасности училища. И, понаблюдав за нашей работой с тенью минут пять, предложил мне спарринг. А вернее просто ткнул в мою сторону пухлым пальцем и объявил хриплым басом, словно дров нарубил:
– Ты. В спарринг со мной. Встала. Работа только на физике.
Что ж, отказываться от такого предложения я не стала.
Не знаю, в чем был прикол его горячего желания поспарринговаться со мной? То ли хотел проверить, не убьет ли меня сразу первый же более опытный, нежели первокурсники, партнер? То ли сам, лично, решил это сделать, дабы я в этом учебном заведении больше не отсвечивала? Трудно сказать. Чужие мозги, как известно, потемки, пока не вскроешь черепную коробку. Но так далеко мои планы не простирались. Тем более что простой добычей данный тип не являлся.
Кряжистый, с мощной, квадратной фигурой. Загорелый. Брутальный. Он крепко стоял на мускулистых, чуть коротковатых ногах и был довольно длиннорук. При этом был на полкорпуса выше меня. Я смотрела на его толстые, короткие, поросшие каштановыми волосами пальцы и понимала, что стоять против дварфа – то еще удовольствие. Этот вид от природы обладал недюжинной силой, а этот наверняка был еще и стремителен, словно пуля. А уж вырваться из захвата этих ручек было и вовсе практически невыполнимой задачей. Короче, не пофилонишь. Придется работать.
Честно говоря, все свое искусство в массы я не гнала, работая против соперника только по необходимому для победы варианту. Поскольку смысла выпендриваться не видела – это раз. И вообще, предпочитала сначала присмотреться к обстановке, не афишируя себя, – это два.
А тут пришлось чуток поработать. И прежде всего мозгами. Работать мозгами вообще полезно, чтобы другим не пришлось потом соскребать их с пола из-за твоего недомыслия.
Короткий поклон и стремительный бросок дварфа вперед. Очень стремительный, должна заметить. На грани возможностей глаза его отследить. Чуть покачивает корпусом. Опять же на грани возможности это заметить.
Ну, ясно, готовится не дать уйти в сторону. Назад тоже не уйдешь. Там стена. Выйти на середину зала возможности мне он не предоставил. Да и ладно… Я быстрее. И боковать не собираюсь. Поэтому ухожу вниз, к самому дорогому для мужика… Уловила его еле заметное, но все же инстинктивное движение.
Нет. Зажать себя ногами я ему не дам.
Бросок с колен вверх и вбок. Под руку. Короткий укол ладонью в «крюке» в нужную точку на ребрах, в полете. Переход за спину, скользнув вдоль его же руки, и короткий тычок в шею.
Все. Обездвижен.
Прыгаю ему на спину. Этот удар, он тоже чувствителен.
Дварф слегка выгибается назад. Рефлекторно.
Самую чуточку. Но мне много и не надо. Я вообще скромная.
Нежно обнимаю его сзади за мощную шею, стоя ногами на его пояснице, и изображаю ладошкой момент вскрытия его трахеи. Пара секунд, что он не может шевелиться. Но этого более чем достаточно.
Кстати говоря, след от ребра моей ладони у себя на шее он проносит дня три, как открытку на память.