Среди факиров
Шрифт:
Судья Тейлор лежал задушенный на постели. Вокруг его шеи был затянут ужасный черный платок. Чтобы всем была известна причина убийства, к стене, на том же месте, где и вчера, была приколота кинжалом бумага с надписью: «Осужден пундитами, казнен мною, Бераром».
Неподвижное тело уже застыло. На крик камер-лакея сбежалась английская и туземная прислуга; раздался громкий плач. Все они добросовестно караулили дом, поочередно и группами, и никто не мог ни в чем упрекнуть себя. Ни на окнах, ни на дверях не замечалось и следа каких бы то ни было повреждений. Электрические провода действовали великолепно. Очевидно, кто-то вошел в
Безумный ужас овладел всеми, как белыми, так и черными; все эти люди бывали на войне, но дрожали, как дети, перед этим трагическим проявлением сверхъестественного. Тем не менее они постарались действовать как можно распорядительнее в отсутствие хозяйки, которая вместе с детьми была на даче в Симбе.
Прежде всего комната была тщательно обыскана: посмотрели под кровать, отодвинули мебель и зеркала. Осмотрели также стены и паркет, но ничего не нашли. Кому-то пришло в голову осмотреть комнату, где на бамбуковой скамейке сидел человек, приводивший в движение опахало. Этот человек оказался мертвым на своем посту. Сидя на высокой бамбуковой табуретке, он все еще держал в руке веревку.
Сперва все подумали, что и он тоже был жертвой убийц, и его труп вынесли на свет.
Доктор, который появился, увы, слишком поздно, чтоб оказать помощь судье, объявил, что человек этот был убит громом. Дождь смочил веревку, которая таким образом послужила проводником, вследствие чего несчастный и погиб. Кроме того, на стене оказалось сильное повреждение в том месте, где был повешен блок от опахала. Но это отверстие, соединявшее эту маленькую комнатку с комнатой судьи, было настолько мало, что в него не прошел бы даже и ребенок. Итак, оказалось невозможным узнать, каким образом убийца мог проникнуть к своей жертве и как он мог потом безнаказанно удалиться.
ГЛАВА VII
Смятение в Бенгалии. — Дипломатическое вмешательство. — На яхте. — Часовые ничего не видят. — Появление индуса. — Удивление моряков. — Индус оказывается факиром. — Священная клятва. — Индус обещает доставить тайное послание арестованному. — Кто идет? — Ружейный огонь ночью.
Убийство председателя суда Тейлора, так скоро последовавшее за убийством несчастной герцогини Ричмондской, произвело в Калькутте сильное волнение: белые были поражены ужасом, индусы плохо скрывали свою радость и недоброжелательство.
Европейские войска были отбиты от Палавера горцами африди, в Бомбее свирепствовала чума, население везде страдало от голода; в Калькутте царила паника; тайные общества, пользуясь общим замешательством, понемногу приводили в действие свои замыслы. Грозное начало заставляло опасаться еще большего в будущем. И в самом деле, страшная секта тугов, или душителей, о которой думали, что она давно закончила свое существование, снова являлась на свет Божий: мрачные поклонники свирепой богини Кали уже успели заявить о себе двумя преступлениями, совершенными с поразительной ловкостью и смелостью.
Они не только не прятались, но, совершив преступление, подписывали свое имя, как будто были уверены в том, что их не постигнет никакая кара. Так, например, этот Берар, имя которого успело в несколько часов приобрести в пораженной ужасом Калькутте кровавую известность.
Каждый видел в этих событиях мрачное следствие злополучного приговора, предававшего поруганию останки осужденного брамина Нариндры. Судьи надеялись таким образом надолго устрашить индусов; но эта неполитичная, хотя и строгая, мера только сильнее возбудила фанатизм туземцев.
С другой стороны, выросшее на этой же почве приключение с капитаном Пеннилесом, богатым янки, приняло неожиданные размеры и грозило правительству Империи серьезными дипломатическими затруднениями.
Англичане и американцы, «Джон Булль» и «Дядя Сэм», эти постоянно соперничающие между собой братья, живут, как кошка с собакой. Калькуттский представитель Вашингтонского правительства не преминул энергично заступиться за своего соотечественника; его поведение причиняло англичанам немало беспокойства.
В довершение всего, вице-короля не было в городе, между тем как волнение можно было бы успокоить только сильной рукой. Калькутта, а скоро и вся провинция Бенгалия окончательно переполошились.
Положение Пеннилеса еще ухудшилось, несмотря на вмешательство американского дипломата. Угрозы, высказанные «душителями», и кровавое подтверждение этих угроз компрометировали арестанта. Подозрительное и возбужденное грозящей опасностью правительство подозревало в нем причину убийства председателя суда. Несмотря на энергичный протест капитана Пеннилеса, правда, по-видимому, была на стороне правительства. Даже самым непредубежденным людям могло казаться, что несчастный судья погиб именно от рук браминов, которые под страхом смерти приказали ему освободить капитана. Оставалось узнать, мог ли последний считаться подстрекателем или только невольным сообщником преступления. По этой причине его оставляли в полном неведении. Его бдительно стерегли и не позволяли даже переписываться с женой.
Заключенная на яхте, строго охраняемой солдатами, она была удалена от внешнего мира, как в настоящей тюрьме. Экипаж, остававшийся на судне, конечно, тоже участвовал в этом карантине и не имел ни малейшей возможности общаться с внешним миром. Для большей предосторожности яхту отодвинули от берега на длину каната, и все припасы доставлялись на судно англичанами. На корме, на носу и на юте корабля были поставлены часовые, сменявшиеся через два часа; такой же караул был поставлен и внизу.
Все эти часовые и день и ночь стояли с заряженными ружьями; им было отдано приказание стрелять по каждому, кто захочет оставить корабль или взойти на него без формального разрешения. Одним словом, были приняты самые строгие меры. Тем не менее экипаж и здесь, как и на море, не оставался праздным: люди заботились о порядке, чистоте, о поддержании машины и всякой корабельной утвари в исправном виде. Одним словом, все старались изобрести себе какое-нибудь дело, чтобы только спастись от праздности.
Ночью все, конечно, спали, кроме четырех караульных на палубе и людей при машине, которая приводила в движение динамомашину, служившую для освещения.
Английские солдаты безмолвно прохаживались по кораблю среди этой враждебной им обстановки. Они держались прямо и неподвижно, безмолвно, безропотно, — как будто какие-то автоматы, — исполняли отдаваемые им приказания.
Ночь только что бросила свой густой покров на реку, где яхта, медленно покачиваясь, боролась с отливом. Это была уже четвертая ночь после драматических событий, сопровождавших прибытие в Индию капитана Пеннилеса и его молодой жены.