Среди них скрывается монстр... Книга 1
Шрифт:
Как Арне и пообещал, слухи больше меня не тревожили и моей карьере больше ничего не мешало. Я злилась на Женевьеву за такую подлость. Одна мысль об этой девушке и меня кидало в дрожь, а в голове появлялись не самые приятные мысли. Скорее всего, она тоже знатно бесилась, поскольку ее выходка провалилась и только это грело мне душу. Даже не знаю, как себя поведу, когда вновь ее увижу.
Сейчас, думая о Женевьеве, понимала, что девушка являлась ничем иным, как бомбой с часовым механизмом. Изначально она казалась мне доброй, понимающей и готовой всегда прийти на помощь, но теперь я ясно видела, что в ее сознании пряталась змея. Даже,
Впервые в жизни, я поняла, что моя сестра была права. В этом мире ничего не добиться без связей и если бы не парни из «Женесе», моя выставка могла сорваться и карьера рухнула бы вниз с крутого обрыва. Помощь Реми была мне и в помине не нужна, а вот Этьену и Арне я была благодарна. Да и, теперь, из-за своего поведения, мне было совестно перед Арне.
Несколько раз я порывалась позвонить светловолосому парню и попытаться извиниться перед ним, но никак не решалась. Я даже и подумать не могла, что могу настолько сильно сгорать со стыда и сожалеть о собственной вспыльчивости. Арне не злился. Я это поняла по его глазам и тону, но все равно, я знала, что, когда-нибудь, все же извинюсь перед ним. Хотя бы ради того, чтобы успокоить свою совесть.
Лежа на кровати в своей комнате и изнывая от жары, я перевернулась на спину, после чего нащупала в ворохе смятого одеяла телефон и поднесла его к лицу. Несколько раз мазнув пальцем по экрану, я сделал то, что уже давно должна была сделать, но все никак не решалась. Я занесла номер Реми, с которого он писал мне все эти сообщения, в черный список, больше не позволяя тревожить меня.
Жизнь понемногу налаживалась и, не смотря на легкую тревогу, терзающую меня последние несколько дней, на душе было легко и спокойно.
***
Для меня выставка, это период нервов, переживаний и сомнений. Естественно, ничто и никогда не может пройти идеально. Как бы мы не стремились к совершенству, наши достижения, все равно, погрязнут в проблемах. Вопрос только в том, какого размера будут эти неприятности. Или совсем маленькими, практически незаметными, или же они приобретут размеры катастрофы, сметая на своем пути все, что так долго и упорно делалось.
Пусть слухи уже поутихли, бесследно исчезнуть, будто растворяясь в воздухе, как горячий пар в морозный день, они точно не могли. Поэтому, я физически ощущала повышенное внимание к своей персоне все оставшееся время до выставки, а когда настал назначенный день, меня, буквально, трясло от переживаний. Я вновь почувствовала себя шестнадцатилетней девчонкой во время первой выставки, когда я оглядывалась по сторонам, словно перепуганная лань и, все время, неловко впивалась пальцами в ткань своего свободного платья, таким образом, пытаясь успокоиться.
С самого утра я уже была в галерее и, расхаживая из одной комнаты в другую, внезапно поняла, что меня абсолютно все не устраивает. Собственные картины не вызывают восхищения, помещение кажется тусклым и серым, а закуски, которые начали привозить и раскладывать на столах, совершенно безвкусными. Этот вечер был обречен на провал, о чем я тут же сказала Гросье, но в ответ получила лишь изумленный взгляд ее, серых, словно туман, глаз.
— Клоди, ты, что решила впасть в уныние и начать ныть? — спросила женщина, вопросительно поднимая одну бровь. Невольно
— Я не ною. Просто… — не найдя слов, чтобы описать свое тревожное состояние, я подняла ладони и кончиками пальцев, потерла глаза, после чего тихо выругалась. Я опять забыла про тушь на ресницах и размазала ее вокруг глаз. Извечная проблема.
Гросье, смотря на мою нерасторопность, тихо фыркнула и отправила меня в уборную, чтобы я умылась. После того, как я вернулась в кабинет, с покрасневшим от холодной воды лицом, женщина дала мне стакан с успокоительным, разящим мятой и выпроводила из галереи. Оставалось несколько часов до начала, а мне еще нужно было съездить в салон к парикмахеру и наведаться домой, чтобы переодеться. Вот тут и начались первые проблемы.
Я просила у парикмахера просто уложить волосы, но она внезапно решила, что с небольшим начесом мне будет лучше. Более нелепо, чем с этой прической, я еще никогда себя не чувствовала. Пришлось потратить время, чтобы все исправить, хотя у меня была каждая минута на счету. Когда же я приехала домой, и переоделась в красное платье из шелка, почему-то решила, что будет неплохой идеей быстро перекусить, раз позже у меня не будет времени, чтобы подойти к шведскому столу. Так у меня на платье появилось огромное пятно от масла на половину рукава. Шикарно, черт.
В быстром темпе я перерыла весь шкаф в поисках нормального платья, но быстро поняв, что у меня нет ничего подходящего, разозлилась, раскидала всю свою одежду по комнате, пнула стул, после чего завыла, из-за резкой боли в мизинце и упала на кровать, ожидая, когда она пройдет. Этот день был невероятно ужасен.
Успокоившись, я подобрала с пола повседневное платье из хлопка, имеющее более представительный вид и, погладив его, переоделась. Выглядела я просто, но мне это подходило. Сама виновата. Если руки растут не из правильного места, то с этим уже ничего не поделать.
В галерею я приехала за полчаса до начала выставки и около входа встретилась с Мадлен. Родители сегодня не смогли прийти, поэтому была рада хотя бы сестре, которая, к слову, еще немного обижалась на меня, думая, что я перерыла ее посылку и содержимое, по какой-то причине закинула под диван. Сестра окинула меня удивленным взглядом и поинтересовалась, почему я одета так, буднично. Фыркнув, я, раздраженным тоном, рассказала про пятно на платье, отмечая, что моя сестра выглядела просто шикарно. Не смотря на разницу в возрасте, Мадлен выглядела, максимум, на двадцати три года, и эта девушка всегда умела преподнести свою внешность. Даже сейчас на ней было закрытое платье персикового цвета, которое идеально подчеркивало ее фигуру и бронзовый цвет кожи. Если изящество передавалось по генетике, оно целиком и полностью досталось Мадлен.
В назначенное время, галерею начали заполнять гости, но, большинство из приглашенных, естественно, опаздывало. К посетителям, чаще всего подходили Гросье и управляющая, мадам Итюле. Они рассказывали о картинах и их задумках, давая мне время отдохнуть. Поэтому мы, вместе с Мадлен, скрылись на лестничном пролете между первым и вторым этажом куда вход посторонним был воспрещен. Можно было пойти в кабинет, который находился в правом крыле здания, но находясь в этом месте, я чувствовала себя немного более уверенной, так как, в любой момент, могла спуститься и посмотреть на то, что происходит в зале.