Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.
Шрифт:
– Еще бы! – подтверждает Огинский. – Не понятно только, зачем вы мне это рассказываете?
– Минутку терпения, господин майор. Сейчас вы узнаете почему. Дело тут в том, что некоторые местные гражданские власти, председатели городских управ и бургомистры, нарушают приказ гаулейтера Заукеля и посылают в Германию даже квалифицированных железнодорожников. И тогда их приходится заменять неквалифицированными, а это увеличивает и без того большое число аварий на железных дорогах. И вы думаете, что представители гражданской администрации делают это только потому, что мы требуем
– В этом, видимо, главная причина.
– Нет, не главная. Это скрытый вид враждебной деятельности некоторых бургомистров. Прикрываясь показным усердием, они таким образом помогают партизанам в их «рельсовой войне». Я лично заинтересовался этим и разгадал их двойную игру.
Видимо забыв, что он в плену, штурмбанфюрер Мюллер распаляется все более, понося коварных администраторов, а Огинский думает невольно: «Это только в твоей фашистской башке могли возникнуть такие мысли. Кто же из подлинных советских патриотов такой ценой будет причинять ущерб врагу? Ценой отправки лучших представителей рабочего класса на фашистскую каторгу? Квалифицированные железнодорожники и сами найдут способ, как навредить врагу. Скорее всего, сочиняет все это Мюллер. С какой только целью?..»
– При расследовании обнаружились пока три явных пособника партизан, – горячо продолжает штурмбанфюрер. – Это бургомистры Овечкин, Милашкин и Куличев…
– Куличев? – переспрашивает Огинский. – Бургомистр Овражкова?
– Да, он. Но есть и другие, в махинациях которых я еще не разобрался. А Куличев уже отправил в Германию двух машинистов и четырех помощников машиниста. Трех бригадиров пути и нескольких путевых рабочих.
– А вы как это установили? Беседовали уже с этим бургомистром?
– В том–то и дело, что выехал только для этой цели.
– А начальству вашему уже известно о ваших подозрениях и этой поездке? Гаулейтеру Заукелю, например?
– Я решил прежде всего лично проверить. Припереть заподозренных мною бургомистров к стенке, заставить во всем признаться. Но не успел… А теперь вы сможете их предупредить о грозящем им разоблачении, и, надеюсь, это зачтется в мою пользу при решении моей судьбы.
– Конечно, мы это учтем, – обещает Огинский. – Но ведь все это не такая уж тайна, чтобы сообщить ее только мне с глазу на глаз.
– Да, может быть, – соглашается Мюллер. – Однако военное счастье изменчиво. Можете и вы, я имею в виду не вас лично, а ваш отряд, оказаться в моем положении, и в этом случае чем меньше людей будет знать о моей исповеди, тем лучше…
– А вы уже встречались прежде с кем–нибудь из названных вами бургомистров? С Куличевым, например, – еще раз проверяет Огинский.
– Такая встреча лишь предстояла. Я как раз направлялся именно к нему.
ВАСЯТКИН РАЗОБЛАЧАЕТ ПРОВОКАТОРА
Заросшее густой бородой лицо комиссара партизанского отряда, всегда казавшееся Васяткину таким суровым, не тревожит его теперь. Пугают Васяткина черные, немигающие глаза майора Огинского.
– Ну, в общем, совершенно законченный
А Огинский все еще не произносит ни слова.
– Ну, ну, Васяткин, – поторапливает парня комиссар. – Давай дальше.
– А что дальше? Куличев распорядился в полицию меня забрать, чтобы потом в концлагерь. А там…
– Ладно, Васяткин, не уточняй, – снова прерывает его комиссар. – Каково в концлагере, действительно всем известно. Рассказывай лучше, что дальше было.
– Ну, а дальше что же? Ведь Куличеву стоит только мигнуть, как полицейские Дыбина сразу же тут как тут. Посадили они меня в подвал, и, если бы не Ерохин, был бы я уже в ближайшем концлагере… А о том, как Ерохин бежать мне помог, я вам уже докладывал.
– А о главном–то чего молчишь?
– Так и о том ведь уже говорено…
– Пусть и товарищ майор послушает.
– Можно и повторить. От того же Ерохина я узнал, что к нам в отряд заброшен провокатор по фамилии Зюкин. А Ерохин, как вам самим известно, второй год в полиции служит и многие ее секреты знает.
– А какая же цель у этого провокатора?
– Запугать вас подготовкой большой карательной экспедиции, чтобы вы ушли куда–нибудь подальше. А на самом–то деле они от Пеньков хотят вас отвлечь…
– А не от Овражкова? – спрашивает Огинский.
– Нет, от Пеньков. В Овражкове вроде все без перемен. А в Пеньках они новый концлагерь хотят организовать с какими–то медицинскими экспериментами над военнопленными. Потому и побаиваются, как бы вы о том не пронюхали… А со мной–то теперь как же?
– Доложу командиру, посоветуемся. Нехорошо, конечно, получилось. В Овражкове и так мало наших, а похоже, что там скоро очень важные события должны произойти. И надо же было тебе на этого бургомистра напороться!
– Так ведь…
– Ну, да что теперь говорить!
НЕЛЕГКОЕ РЕШЕНИЕ
Выслушав предложение майора Огинского, командир и комиссар отряда долго молчат.
«Да, эффектно, конечно, – думает комиссар, – но ведь чистейшей же воды авантюра…»
А комиссару дерзкий замысел Огинского по душе. Майора, правда, трудно принять за чистокровного арийца, но на нем будет форма эсэсовского офицера и документы штурмбанфюрера. Да и человек он толковый, сообразительный, найдет способ выйти из затруднительного положения, если таковое возникнет.