Средина. Том 1
Шрифт:
— Нет! нет, — с горячностью отозвалась демоница и суетливо ступив впритык к креслу, приподнялась на носки да ласково огладила перстами всех четырех рук, лежащую на коленях руку Першего. — Мне такого Родитель ничего не передавал. Только указания касательно обучения господина и некие изменения касаемо Богов, оные далее будут приглядывать в Млечном Пути за лучицей.
— Какие изменения? — встревожено вопросил, обретший себя Димург, и слегка подавшись вперед огладил долгие волосы рани, укрывающие ее спину.
Весьма обрадовавшись тому, что ее Творец смог справиться с собственной кручиной, демоница трепетно ему улыбнулась,
— Родитель уступил просьбе мальчика Господа Вежды и присылает в Млечный Путь Господа Велета и Господа Мора. Самого же Господа Вежды Родитель ожидает у себя… Поелику вам, Господь Перший, не удалось выяснить причину поломки чревоточины, оная как считает Родитель, произошла, потому что… — Черты лица рани значимо затрепетали и шевельнулся ее второй язык, толи жаждая облизать руки Творца, толи таким образом скрывая свое волнение, и несколько ниже она дополнила, — потому что, мальчик Вежды вероятно всего знал о проблемах в развитие Господа Крушеца… И страшась, что Родитель его уничтожит, пытался, таким побытом, сокрыть происходящее и спасти от гибели лучицу.
И опять тело Кали-Даруги сотряслось, волной пошли вьющиеся волосы и лучисто сверкнули в ее венце синие сапфиры, украшающие стыки переплетений. Светло-красные, толстые губы, растеряв свой цвет, стали голубыми. На этот раз право молвить не сомкнулись очи демоницы, она только опустилась с носочков, и, ступив назад, сказала бархатисто-мелодичным голосом Родителя, стараясь в точности передать услышанное:
— Малецык и вовсе зря от меня таился. Я бы никогда не посмел уничтожить нашего Крушеца, ибо его рождение, удача для Всевышнего. Такое достижение, выпадает не всякой Вселенной и за более значимый срок формирования и существования. Драгость Крушец, даже если бы были отклонения и аномалии, остался жить… Просто мне бы не хотелось, абы он отличался значимо… Так как с таковой чуткостью, думаю, тягостно сие переживал. Однако чудачества Вежды мне не по нраву, придется его хорошенько встряхнуть. — Глаза демоницы пошли какой-то золотой зябью сияния и голос сызнова зазвучавший, как у нее низко — мелодично, добавил, — Родитель… Лучица слишком мощная, с ее чувствительностью сложно справиться, и, несомненно, мальчик Господь Вежды не сумел той мощью овладеть, посему и ошибся, не более того. — Рани гулко дыхнула и теперь наново заговорила голосом Родителя, может не столько желая все пояснить, сколько не в силах с собой справиться, — ты, что-то знаешь, да? Да, Кали-Даруга. Малецык не сомневаюсь о том все тебе обсказал… Хотелось бы знать, что он тебе доверил? Доверил, чтобы не отдавать мне…
Теперь демоница прямо-таки дернулась, и с тем сделав несколько порывистых шажков назад, затрясла торопко головой, вернув губам светло-красный цвет, очам неспешное вращение золотых спиралей в насыщенной черноте, и глубоко задышав, досказала:
— Ох! Похоже, несколько фраз оказались лишними.
— Теперь понятно, почему Вежды испортил чревоточину и прятал, ведь он прятал Отекную… Малецык пытался спасти от гибели Крушеца, — негромко произнес Перший и его полные уста засияли улыбкой благодарности к сыну.
Демоница энергично закачала головой, або она не собиралась открывать своему Творцу доверенного ей Веждой, как и ранее, не открыла этого самому Родителю.
— Не
— Скорей всего, мальчика Вежды не накажут, — несколько неуверенно ответила Кали-Даруга, не смея открыть того, что не должно было знать ее Творцу, и единожды стараясь его успокоить. — Ведь он любимец Родителя… Может самую малость отчитают. Теперь по поводу дальнейших распоряжений. — Рани степенно перевела толкование, понимая, что и сама дала маху, высказав много лишнего, — Господь Мор будет находиться в Млечном Пути до смерти господина, потом его подменит Зиждитель Воитель… Так как в следующей плоти видения могут обладать особой мощью и их сумеют выдержать лишь определенные Боги, такие мальчики, как Господь Велет и Зиждитель Воитель. Также Родитель велел мне оставаться на маковке, вплоть до смерти господина, — молвила Кали-Даруга, вероятно, той торопливостью предваряя вопрос Димурга. И тотчас скривила уста, ибо услышала позади себя хмыканье Небо. — Родитель велел, вам, Господь Перший подключить к плоти малого беса и подсоединить его на меня, чтобы я контролировала состояние обоих. До того как вернется господин на Землю мне надо с ним позаниматься, чтобы он научился правильно воспринимать видения, поелику вы же понимаете, Господь. — Позади рани наново хмыкнул старший Рас, и, сойдя с места, направился к креслу старшего брата. — И вы, Зиждитель Небо, — несколько досадливо кинула в его сторону демоница, уже осознавая, что нужда в нем как таковая днесь прошла. — Видения вызваны неравномерным развитием, желанием обладать голосовыми нитями… Каковые должны были проявиться в последней плоти, и прямо перед самым перерождением. Потому ноне надо позаниматься так, чтобы в последующей плоти они не навредили Господу Крушецу. И люди не испортили, как они дюже любят, весь процесс перерождения божества, нашего дражайшего божества. Мне надо будет общаться с господином и потом, поколь он будет жить на Земле. Приходить, поддерживать и на Земле, коль придется… Родитель не хочет, чтобы Господь Крушец был на него сердит. И считает, что ежели я стану появляться в жизни господина, дражайший мальчик будет, значительно, спокоен. И зов более не станет подавать рывками и ударами… Которые весьма болезненно сказываются и на самом Родителе. И еще, чтобы более не было никаких физиологических срывов, ноне для плоти нужно создать благостные условия жизни. Побольше положительных эмоций, чувственности, позитивных событий. Жизнь господина должна стать достаточно долгой, не менее пятнадцати асти, так как, если в кодировках остались небольшие изъяны, чтобы не произошло далее никаких скачков.
— Интересно, как Родитель представляет себе приход Кали-Даруги на Землю, — наконец озвучил свое хмыканье Небо, и, качнув головой, всколыхал на ней золотые кудельки волос, нынче не прикрытые венцом.
— В сполохах пламени, — не менее благодушно отметил Перший и в очах его на чуток потухла склера и проступили зримо вырвавшиеся из недр темно-коричневых радужек лепестки рыжего полымя. — Как божества.
— Лучше, как демоница, — скромно отозвалась рани Черных Каликамов, и, склонив голову, густо блеснула камушком в левой ноздре подвешенном в золотом колечке.