Срединная территория

Я всегда знал, что меня ожидает необычная судьба.

Откуда?

Я не знаю.

Я не придавал значения тому, откуда я это знаю. Возможно, я так и не придал бы значения тому, что я не придавал значения своему неизвестно откуда взявшемуся знанию, если бы

не одно странное происшествие. Сначала оно не показалось мне странным, а потом мне показалось странным то, что оно не показалось мне странным.

Давайте по порядку.

У меня пропали водительские права. Куда-то исчезли. Они всегда лежали в маленькой черной сумочке, которую я педантично вешал на блестящий крючок, расположенный на одном уровне с полкой для головных уборов у меня в прихожей. И вот сумочка на двух молниях (стоимостью 30 у.е. по рыночным ценам) испарилась.

Надеюсь, я выразился ясно. Дело даже не в правах. Дело в порядке вещей. Это все равно, что луна оказалась бы у вас в шкафу или в кармане пальто. Так не бывает. Мне прежде всего стало досадно, что я сам посягнул на собственными руками заведенный порядок – и даже не заметил этого. Хотя я отчетливо помнил, что повесил сумочку, как обычно, на плоский хромированный крючок. Я это отлично помнил, вот в чем беда. Так где же права?

Если их нет, следовательно, я их не вешал.

Если я помню то, чего не делал, – это, как бы поделикатнее выразиться, плохо.

Я целую неделю не брал машину со стоянки, и вот сегодня решил сесть за руль: у меня накопилось пропасть всяких неотложных дел. Какие дела могут быть у холостого 33-летнего мужчины, ведущего относительно здоровый образ жизни?

Всю неделю я работал с солидными клиентами (я возглавляю рекламное агентство известной радиокомпании: обычная мирная профессия). Наклевывались серьезные контракты, поэтому расслабиться не было никакой возможности. Теперь мне предстояло отвести белье в прачечную, заехать на рынок и затариться продуктами на неделю, купить себе, наконец, летнюю обувь, большую кружку для утреннего чая (старая, любимая, вчера разбилась вдребезги, на кусочки, измельченные до керамического крошева, как будто попала под каток, что утюжит асфальт… чудеса!).

Да, еще надо было заглянуть к Веронике и пригласить ее на романтический ужин.

Был еще какой-то важный пункт плана, но прав я так и не нашел и про пункт забыл.

Пришлось ехать на троллейбусе № 13, набитом до неразумного предела.

Мои черные, не по сезону теплые туфли отдавили и испачкали так, что я первым делом заглянул в обувной отдел универмага. Там была только светлая обувь: бежевых тонов, серая, в рыжеватых разводах – но непременно светлая. Мне почему-то страшно не хотелось покупать светлую обувь, но я обреченно приобрел себе легкую рыжеватую пару с прорезями, чтобы дышала нога, и в окончательно испорченном настроении отправился в посудный отдел.

Там я сразу выбрал себе большую черную кружку с золотистой эмблемой «Harley-Davidson». Настроение значительно улучшилось.

В прачечную я впервые сдавал темно-синее, космических расцветок спальное белье с желтыми звездами. До этого у меня было белое белье, но оно мне внезапно разонравилось, до раздражения. С белых простыней белым облаком обволакивала меня бессонница, и я вынужден был сменить белье.

На обратном пути домой я размышлял о моих странно изменившихся цветовых предпочтениях.

Недалеко от моего 19-тиэтажного дома (я жил на 17 этаже), окруженного двумя столбиками таких же небоскребиков, я увидел толпу людей. На тихом и безобидном бульваре Гоголя произошла жуткая авария. Проезжая часть

узкая, движение одностороннее, скорость везде ограничена до 40 км/ч. Что случилось?

К эпицентру происшествия было не продраться, плотная толпа роилась и гудела. Все спрашивали у всех, глаза мирных горожан возбужденно горели. «Ауди» врезалась в каштан. Водителя отправили в реанимацию. Говорили, что дорогу перебежал кот. «Черный?» – спрашивали сразу. «Нет, белый», – отвечали неохотно, но уверенно те, кто видел всю эту катастрофу своими глазами. «Странно», – говорили интересовавшиеся цветом кота и недоверчиво отводили глаза.

Я бросил взгляд поверх голов – и у меня екнуло сердце: в разбитой, искореженной «Ауди» я узнал свою машину. Пришлось поработать локтями, прокладывая себе путь к месту аварии. Нет, это была не моя машина; моя была цвета мокрого асфальта, а разбитая машина грустно чернела цветом вороньего крыла.

С дрожью в ногах я поднялся к себе на 17 этаж. Лифт (у нас их два на подъезд) пришлось ждать очень долго: один лифт был испорчен, а второй – перегружен. Мне сегодня определенно не везло. В такие минуты мне всегда казалось, что меня кто-то дразнит, подло играет со мной в кошки-мышки. Я собирался позвонить на стоянку и спросить, все ли в порядке с моей машиной, номер 1971 (год моего рождения), серия МВВ, которую я расшифровывал как Минск, Валерий (это я), Вероника (моя подруга) – как вдруг увидел висящую на крюке черную сумочку с правами.

Я бережно поставил покупки на пол и опустился прямо на коврик в прихожей.

Поднял голову – сумочка висит.

Я взял в руку черную увесистую кружку и обошел всю свою однокомнатную квартиру, сунулся даже в тесный клозет, даже под ванну заглянул.

Никого не было.

Никаких следов не было.

Не было ничего необычного или подозрительного. Если не считать неизвестно откуда взявшейся сумочки.

Это было подло. Я осторожно распустил одну молнию, подлиннее: правильно, в этом отделении лежали права в черной кожаной обложке; в другом отделении должны были лежать мои вторые ключи, которые вернула мне Вероника, когда поссорилась со мной неделю назад (сегодня во время романтического ужина я собирался опять вручить ей ключи от, будто бы, нашей квартиры). Веронике показалось, что из моей квартиры выходила блондинка – нагло, прямо у нее перед носом. Чушь, конечно. Никакой блондинке я ключей не оставлял. Да и не люблю я блондинок. Мне нравятся такие шатенки, как Вероника. Открываю второе отделение. Все правильно: здесь лежал второй комплект ключей от моей квартиры № 373 дома № 13, что расположен на бульваре Гоголя.

Я набрал номер охранников автостоянки. Все было как обычно: пьяный сонный голос скучно подтвердил, что «Ауди» «мокрый асфальт» номер год моего рождения благополучно стоит на приколе. Вежливо поинтересовались: «А что должно было случиться?»

Надо мной продолжали издеваться. Я извинился за беспокойство и набрал номер телефона Вероники. Дома ее не было. Я набрал номер ее мобильника: 197733. 1977 (год ее рождения), 33 (В – третья буква алфавита). Запомнить легко.

– Что случилось? – спросила Вероника.

– Ничего, – ответил я. – А что должно было случиться?

– Не знаю, – сказала Вероника и помолчала.

– Я хочу спросить, – небрежно сменил я тему, – у тебя ведь не осталось комплекта моих ключей?

– Ты хочешь спросить, не сделала ли я дубликат ключей от твоей квартиры тайно от тебя, чтобы контролировать твоих блондинок? Нет, я этого не сделала. Но почему ты об этом спрашиваешь? Чтобы меня унизить?

Я не нашел ничего лучше, как рассказать чушь про исчезнувшую и вновь объявившуюся сумочку.