Средневековая история. Граф и его графиня
Шрифт:
Союз?
Выстраданный и ставший возможным только после очень многих бед.
Тяжелых решений, крови, смертей…
Когда-то они подозревали друг друга. Не доверяли. Опасались подвоха. Когда-то они ждали удара.
Сейчас им предстоит принять одно из самых серьезных решений.
Принять? Или оно уже принято?
Ганц смотрит на женщину.
Он видел ее каждый день, но сейчас – словно впервые. Отблеск свечей ложится на золотые волосы, искры пляшут в загадочных зеленых глазах, лицо кажется удивительно юным и в то же время мудрым…
Лиля смотрит на мужчину словно
Темные глаза кажутся совсем черными. Черными кажутся и темно-каштановые волосы. Короткая бородка прячет насмешливую улыбку в уголках рта, морщинки на высоком лбу, тонкие сильные пальцы музыканта и художника…
Он не красавец, нет. Джерисон был намного красивее, да и Ричард, и Гардвейг даже сейчас…
И все же это неважно.
Красота – это фантик. Но едим-то мы конфету…
– Согласится ли король, – Лиля с трудом узнала свой голос. Такой ломкий. Такой… неуверенный. Она ли это? Или это – именно она?
– Вы согласны, Лилиан?
– Ты.
– Простите…
– Называй меня Лиля, Ганц…
И в темных глазах вспыхивает надежда, сменяясь искренней и шальной радостью.
Ложась спать, Лиля размышляла о самых разных вещах.
Вот честно – никогда она о Ганце даже не думала в таком контексте…
Хотя… она вообще ни о ком не думала, чего уж там. Хватало и переживаний, и проблем, и головной боли – еще о мужиках размышлять! Вот – некогда! И хоть убивайте.
Вместе они договорились до того, что пока не будут предпринимать решительных действий. Траур – штука обязывающая. Длится примерно три года. До этого времени ее замуж выдать просто нельзя. Разве что король сильно надавит на альдона, – и тот даст личное разрешение. Но именно, что разрешение должно быть от альдона.
Графиня, чай. Не хвост кошачий…
Кто может вырвать такое – Лиля даже и не знала. То есть пока можно было чувствовать себя спокойно. Но – до решения Эдоарда.
А тот ведь решать будет.
Вот смотрим и видим.
Вдова.
Симпатичная, умная, с заездами, ну так кто ж без них? Важнее другое.
Через нее на Ативерну завязан Август. И она сама уже не последняя фигура.
Строго говоря, пока у них с Ганцем есть две проблемы. Вот в том, что они споются, Лиля не сомневалась. Уже сработались. Работают вместе, уважают друг друга… если уж кому из мужчин она и может доверять – это Ганцу. Потому как вирмане – они молодцы. Но они – вирмане. А сколько там завязано на клановую систему… даже думать не хочется. Такой вот скромный вопрос. Лучше налаживать отношения с Эдоардом – одна штука или с двумя десятками мелких корольков на Вирме? Ладно, ярлов, но суть-то не меняется!
Нет, на фиг. Ибо не фиг. И точка.
Другое государство тоже не выход. Лиля это и сама понимала, без молчаливого подтверждения Ганца. Или отравят, или зарежут, или еще что… но невыездной ей быть долго и печально. Эту систему ой не в советские времена придумали. И спасибо Эдоарду за то, что она до сих пор не под замком.
А вот Ричард…
Да, та ночь навсегда останется между ними. Но вот ребенок…
Сказать или не сказать?
Молчать, однозначно.
После такого аврала, который случился из-за Амалии и ее заездов – молчать! Можно стимулировать роды, чтобы они прошли раньше. Можно. И списать все на Джерисона.
А почему нет?
Они с Ричардом оба – блондины. Он сероглазый, она зеленоглазая, но это как раз пустяк. Спишем. На ту же Алисию. Проявилось, вот!
До Менделя тут еще долго не дорастут. А она никого просвещать по генетике, кроме Ганца, не собирается. Перебьются все.
Это ребенок от Джерисона Иртона. И точка.
Резать будут, на куски рвать будут – все равно. Ребенок от мужа. И никаких!
Это единственный способ выжить. А Ричард, даже если будет подозревать, все равно промолчит. Убедит себя, что Джес мог не сказать всего, что сроки, что…
Да плевать!
Убедит! Куда он денется!
Миранда тихо сопела под теплым одеялом. М-да, вот еще проблема.
Вот честно – отдавать Мири в Ханганат не хотелось. Ведь отравят малявку. Но и как разрулить эту ситуацию, Лиля пока не знала. Оставалось положиться на мудрость Ходжи Насреддина {16} и требовать времени побольше. А там – либо я, либо падишах, либо ишак. И разбирайся, кто лучше знал богословие.
Смириться надо нам для вида, но тянуть. {17} Кто время выиграл – все выиграл в итоге… [11]11
«Тартюф», Мольер. Прим. авт.
Вот пока и будем тянуть.
А вот что дальше?
Ну, вирмане ее решение примут. Они как раз Ганца уважают. Будь возможность – еще бы и почетным вирманином приняли бы. За изворотливость и жестокость.
М-да…
А не боишься, что станет мужем, да попробует навести в доме порядок? Со средневековой точки зрения?
«А вот не боюсь, – огрызнулась Лиля на внутренний голос. – Ни капельки. И отвали. Вот что нам с Александром делать?»
Фалион ведь приезжал. И за руку брал, и в глаза смотрел… и сил не было его оттолкнуть. А придется.
Нельзя теперь никак.
В одном они с Ганцем были солидарны. Супружеская верность – это серьезный вопрос. Сама Лиля подвигов на стороне совершать не собиралась. Насчет Ганца она не знала, но в одном-то точно была уверена. Если что-то и произойдет, то в обстановке такой строжайшей конспирации, что дальше некуда. Она точно ни о чем не узнает. А что еще надо?
Уважение у них будет, готовность работать вместе будет, любовь…?
Вот с любовью проблема. Не с физической стороной, нет. Тут как раз Ганца можно было только похвалить. От графини Иртон он благополучно нахватался любви к чистоте, регулярно менял белье и мылся минимум – раз в два дня. По здешним меркам – чистюля.