Средневековая история. Граф и его графиня
Шрифт:
Король ее терпит потому, что она его лечит. Это первое.
И потому, что из ее мастеров со временем вырастет неплохой противовес гильдиям. И они это тоже постепенно осознают. Это раньше у Эдоарда не было альтернативы. А сейчас, когда он получил возможность подмять гильдии – чтобы он ей не воспользовался?
Да он ради такого и Мальдонаю потерпит. Не то, что Лилиан Иртон.
Но лишних подозрений плодить не след. А потому – очень осторожно.
– А сколько их было? Да при дворе мне каждая вторая вслед усмехается…
– Забудьте о них…
– Разве
Примерно такой содержательный разговор продолжался минут двадцать. Потом супруги таки сошлись на том, что надо, надо появляться при дворе почаще. И – вместе. Чтобы всем заткнуть рты.
Джерисон клятвенно обещал не волочиться за посторонними дамами. Лиля смотрела с недоверием, но разыгрывала нечто вроде Татьяны Лариной. «Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется была, я вас любила…»{12}
Признание в любви тоже прозвучало. И красочное описание Лилиных страданий, когда она пришла в себя. Ребенок потерян, замок развален, муж пошел по бабам… а я ведь любила, я страдала, как вы могли причинить мне такую боль?
И слезы, слезы ручьем.
Мужчины, не верьте в женские слезы. Если они не луковые, конечно. Любая женщина может плакать по заказу. Или это – переодетый мужчина.
И Джерисон расслабился.
Все укладывалось в схему. Слабая женщина, хрупкое создание, нервы, ревность… производство?
И что?
Ну не мог, никак не мог благородный граф воспринимать женщину всерьез – как реального хозяина.
Замок?
Все было в развалинах, но сначала я крутилась, как могла, а потом отец прислал доверенного…
Производство?
Папа помог. Прислал своих людей… Тарис Брок, его доверенный…
Докторусы?
Случайность, если бы они были раньше, наш ребенок остался бы жив… оооо, наш несчастный ребенок, простите ли вы меня когда-нибудь за него? Если бы докторус Крейби не опаивал меня, какое горе…
Вирмане?
Отец помогал им с кораблями, и когда узнал… граф, я не могла даже надеяться, вы были так заняты, ваши солдаты оказались неоценимой помощью…
Ханганы?
Чистая случайность. Я искала лучшего докторуса, чтобы больше никогда…
Лиля внимательно приглядывалась к Джерисону. Граф не считал нужным скрывать свои эмоции, поэтому легко было угадать, что и как говорить.
Нет, если бы он ждал подвоха, если бы относился всерьез к женщинам, если бы…
Как проще всего убедить человека в своей безобидности?
Говори ему то, что он желает услышать.
Лиля просто перебросила все стрелки на своего отца. Тому было ни жарко, ни холодно. А Джерисон убедился, что любовника у его супруги нет – и успокоился.
Отец – это другое. Август имеет полное право помогать дочери. А если еще и по просьбе зятя, мол, муж уехал, за ней надо приглядеть…
Изощренное коварство Лилиан просто не пришло ему в голову. И осуждать за это мужчину даже не стоило. Каждый представитель сильного пола (те, кто не согласен – просто еще не попадали в такую ситуацию) свято уверен, что женщина – это нежное трепетное существо.
И объяснить, что нежное существо может одним взглядом коня остановить, и вообще… Встает трепетное существо в пять утра, готовит завтрак, кормит-собирает супруга, кормит-собирает детей, отводит их в школу, мчится на работу, там, в перерыве еще успевает в магазин, после работы мчится домой, там опять по кругу: ужин – супруг – дети – тетради – свекровь – супруг… а еще постирать, убрать, приготовить, помыть-почистить… Выходные? А родителей-свекровей-огороды учитываете?
И сколько там нежности останется?
Да приличная лошадь, двигаясь по такому графику, давно загнулась бы. А женщины – бегают из года в год.
Лиля всхлипывала, показывая свою слабость. Говорила о своем разбитом сердце. Джерисон успокаивал ее. Хотя пока и не давил. Любую женщину можно уложить в постель. Но спешить с этим не стоит.
Чего уж там – сейчас перед ним незнакомка. Эту Лилиан – он просто не знает.
А знал бы…
Джерисон сейчас задавал себе вопрос – если бы на свадьбе он увидел – эту женщину, как бы он поступил?
Уж точно не стал бы напиваться. И не отослал бы ее…
Джес был сердит. И на жену, и на себя… Только вот Лилиан вела себя так, что напуститься на нее было просто не за что. Упреки?
Да. Но со слезами. И без злости, без истеричности. Не так: «Сволочь, негодяй, мерзавец!!!». Нет.
«Мне было так плохо, я хотела умереть, вы все не писали и не писали…»
Близкие по сути, но очень разные по формулировке претензии.
Лилиан балансировала на очень тонкой грани. Передавишь – взрыв. Недодавишь – придется покоряться и прогибаться. И каждый шаг почти вслепую, каждое движение как на льду… страшно. А выхода нету…
Джес пару раз попытался распустить руки – приобнять, погладить по плечику… с-скотина, но Лиля удачно опрокинула на него бокал с вином. Все равно пить эту гадость она не собиралась.
Ладно, не гадость. Но – трезвость наше все!
И хорошо, что она успела перемигнуться по дороге с вирманами. Олаф (умничка, расцелую!!!) выждал законный час (плюс-минус десять минут) – и заскребся в дверь.
– Ваше сиятельство, вы к альдону сегодня хотели… Он ждать будет.
Джерисон сверкнул глазами на вирманина, но тому – хоть усверкайся, все было, как слону бананы. И женщина схватилась за голову.
– Ой, Альдонай! Меня же ждать будут… Ваше сиятельство, дорогой супруг, мне надо бежать…
– Я могу составить вам компанию?
Отказа граф не ожидал. Его и не последовало.
– Разумеется. Не сомневаюсь, что альдон Роман будет счастлив видеть вас… он мне намекал уже на нашу семейную жизнь…
Лиля спешно вытащила из сумочки зеркало, погляделась, вытерла слезы, высморкалась – сейчас ветерком продует… хоть она и блондинка, но удачная. Есть те, которым плакать никак нельзя. С тонкой кожей… а у нее шкурка удачная. Через двадцать минут и следа не останется.