Средство от бессонницы
Шрифт:
Мы думаем, что уровень культуры нашего населения, нас с вами, определяется "великой русской литературой" и чистотой в общественных туалетах. Это совсем не так, в нацистской Германии, знаете ли, и в туалетах было чисто, и литература немецкая (я уже не говорю о музыке!) очень недурна. Нет, уровень культуры определяется отношением общества к душевнобольному. И если такие диагнозы, как шизофрения или маниакально-депрессивный психоз, вызывают у нас негативные эмоции, значит, с обществом нашим не все в порядке.
Странности в поведении, какие-то видения и голоса, тяжелые приступы выраженной депрессии, сменяющиеся эпизодами немотивированной, крайней, плещущей
В отличие от психиатра, психолог занимается совсем другими вещами. Поскольку он не врач, то ожидать от него лечебной помощи не приходится. Его линия фронта проходит совсем в другой области, он специалист по внутренним конфликтам и межличностным проблемам. Его роль — роль консультанта, впрочем, плох тот психолог, который дает своему клиенту советы. Совет — это всегда палка о двух концах, ведь нельзя же за другого что-то почувствовать, нельзя за него и что-то сделать, а делать надо.
Роль психолога — прояснение ситуации, он разъясняет что к чему, выступает объективной стороной. Мы, как правило, не замечаем, что делаем какие-то ошибки — неправильно оцениваем ситуацию и себя в ней. Вот, собственно, за разъяснением этих ошибок и следует идти к психологу. Выводы… Выводы человек должен сделать сам. Если же наши ошибки уже привели к тому, что возник тяжелый психологический кризис, проявляющийся в виде навязчивых мыслей и переживаний, длительного снижения настроения, страхов и тревог, раздражительности и нарушений сна, если появились приступы головокружения, слабости, сердцебиения и т. п., то психолог уже не помощник, тут нужен врач-психотерапевт.
У психолога есть и еще одна важная функция, которой, в сущности, его и учат все пять лет учебы в университете: проводить психологическую диагностику — замерять с помощью специальных тестов нашу память, внимание, мышление, определять наши личностные черты и особенности нашей психической организации. Впрочем, подобная информация нужна в первую очередь врачу, а потому именно с ним в паре и работает психолог (если речь идет о серьезном медицинском учреждении, а не о какой-нибудь шарашкиной конторе), предоставляя ему объективную информацию по ряду существенных для психиатрического и психотерапевтического лечения вопросов.
Итак, ошибки… Да, какие-то наши ошибки действительно могут привести к серьезному нервному срыву. Но всегда ли мы должны думать именно о таких ошибках, если у нас случился этот срыв? Как оказывается, нет. В значительном числе случаев психологическая проблема возникает не из-за того, что наши поступки ошибочны, а потому, что мы устроены слишком сложно и, мягко говоря, противоречиво. Наша психика сочетает в себе и животное, и человеческое, а дружить эти двое — не дружат. Соответственно, возникают конфликты, конфликты сознания и подсознания. Именно эти штуки и принадлежат ведению врача-психотерапевта.
Есть такие психологические вещи, которые трудно осознать, которые приходят исподволь, незаметно. Причем человек начинает их ощущать не только не сразу, но даже и не непосредственно, а лишь по их последствиям. Например, человек может думать, что у него проблемы на работе — "не та" у него работа, не справиться ему с ней, устает он. Или о своей семейной жизни — будто "не сложилась" она, что он "виноват в несчастьях близких", что жить ему теперь, когда дети выросли, «незачем» и т. п. А на самом деле у него, по всей видимости, просто развилась депрессия, и все эти ощущения — не более чем его прежний мир, но только в новых, депрессивных очках. Подобные ощущения — только ощущения, а не объективная оценка действительности. И потому эти «оценки» не причина сниженного настроения и пессимистического видения будущего, а их следствие.
Вот почему работа психотерапевта — самая сложная, если сравнивать ее с работой остальных специалистов, чья профессия начинается с пресловутого «психо-». Во-первых, ему предстоит лечить человека, используя силы самого этого человека. Во-вторых, ему придется убеждать своего пациента в том, что у него — у этого пациента — есть силы, которые можно конструктивно и с пользой потратить на улучшение качества своей жизни. В третьих, психотерапевту придется бороться с установками пациента, меняя традиционную позицию невротиков с формулировки — "Мир плох!" на формулировку — "У меня есть проблемы с головой, которые, впрочем, можно решить, и тогда мир перестанет казаться мне таким ужасным, жестоким и несправедливым, каким он кажется моей депрессии (или — моему неврозу)".
И наконец, поскольку психотерапевт лечит не таблетками, а психотерапевтическими средствами, ему приходится рассчитывать на добрую волю, сознательность и здравомыслие своего пациента, на его конструктивность и готовность к сотрудничеству. И только психотерапевт знает о том, насколько это трудно, если учесть, что проблемы таких пациентов как раз именно с тем и связаны, что их здравомыслие им отказывает по причине "глубины залегания" того внутреннего конфликта, который стал причиной развития данного патологического состояния. Кроме того, эти пациенты обессилены своим неврозом, а потому неспособны проявить какую бы то ни было волю. Наконец, они загнаны своей проблемой в угол, а потому конструктивность и доверие — это, как бы сказать помягче… не их конек.
Психотерапевту остается только успокаивать себя тем, что трудность и длительность проводимого им лечения вполне объяснима: психологический конфликт его пациента этому пациенту не очевиден, а потому его сопротивление терапии естественно. Кроме того, психотерапевт должен отдавать себе отчет в том, что болезненные симптомы уже ослабили силы пациента, а потому, хоть мы и ищем в нем "скрытые резервы", общее состояние его психической системы оставляет желать лучшего. А то, что пациент выказывает недоверие своему врачу — это не недоверие и не капризы, а просто непонимание. Становится ли самому психотерапевту от этих объяснений легче? — это вопрос.
Вот, собственно, и все различия между работой психиатра, психолога и психотерапевта. Нам же остается лишь уповать на повышение общего уровня нашей психологической культуры. А потенциальным пациентам психотерапевта следует помнить: если вам кажется, что весь мир вокруг вас плох (или какие-то его части невыносимо плохи), то, скорее всего, вы медлите с обращением к психотерапевту; если же вам кажется, что вы сами в этом мире самые плохие, то затягивать с обращением к психотерапевту — смерти подобно, причем в прямом смысле этой хрестоматийной фразы. И еще раз повторюсь: специфика психических расстройств, подлежащих ведению психотерапии, к сожалению, состоит в том, что осознать наличие у себя этих расстройств обычному человеку необычайно трудно.