Средство от привидений
Шрифт:
Он бежал по коридору, а вслед ему несся дикий вопль первобытного человека, впервые в жизни севшего на ежа.
Стасика уже на лестнице не было. Во время обеда они сели за разные столики, чтобы не вызвать подозрений, но все равно Шерхебель мрачно смотрел на Сашку и иногда зловеще улыбался. Видимо, он сильно жалел, что Сашка не в старшей группе.
К вечеру Сашка подготовился основательно. Он взял у Стасика моток ниток, фонарик, который ему подарил Профи, и два куска хлеба, которые он на всякий случай стащил в столовой.
Стасика он решил с собой не брать, хотя как тот его только ни уговаривал. Ему
В постель он лег уже одетым и сразу притворился спящим, чтобы на него не обращали внимания. Еленочка в самом деле собралась сидеть с ребятами допоздна. Уже часы пробили двенадцать, а она все не уходила. Тогда Сашка начал реализовывать свой план.
Он осторожно сполз с кровати, соорудив из подушки и запасного одеяла некое подобие человеческой фигуры, и пополз к выходу. Пролезая под кроватью Стасика, он толкнул сетку рукой, чтобы тот проснулся. Стасик перевернулся на другой бок, как они и договаривались. Значит, можно ползти дальше.
Еленочка сидела на стуле около последней кровати. Сашка пробрался к ней поближе и затаился, ожидая, когда Стасик начнет «свою игру». Сейчас он боялся только того, чтобы не чихнуть от скопившейся под кроватями пыли.
Через некоторое время Стасик еле слышно застонал и Еленочка подняла голову. Стасик застонал сильнее. Он начал метаться по кровати, как в жару, и звать маму.
Еленочка схватила пластиковую бутылку с фантой и побежала к нему, а Сашка тем временем спокойно пробрался на четвереньках к двери и выскочил в коридор. «А все-таки хорошо, — подумал он, — что у меня есть такой друг, как Стасик, а то я сам отсюда никогда бы не выбрался».
Уже привычно он снял стекло и вылез на лестницу. Скорее всего ребята прошли вниз, а дверь в подвал оставили открытой. Сашка уже не сомневался, что нечто таинственное происходит именно там.
Так оно и оказалось. Дверь была незаперта, и Сашка без колебаний стал спускаться в глубину подземелья. Оттуда пахнуло сыростью и мышами. А может быть, и крысами, но об этом он старался не думать.
Освещенная тусклой лампочкой бетонная лестница скоро кончилась, и Сашка очутился в полной темноте. Он включил фонарик и увидел, что дальше коридор разветвляется и можно идти не только прямо, а еще и налево или направо. Можно было обследовать все маршруты по очереди. Он привязал к полуразвалившейся двери нитку и пошел, разматывая клубок, в левый проход. Кроме этого, чтобы не заблудиться, он решил все время сворачивать влево, а когда он потом пойдет обратно, то будет сворачивать вправо и спокойно придет к выходу.
Сашке было, конечно, жутковато, но азарт первооткрывателя уже захватил его. Ведь наверняка где-то здесь под ногами зарыты клады с несметными сокровищами, а за поворотом в стене может специальным приспособлением открыться потайная дверь в какие-нибудь царские чертоги. Ведь Сашке не раз рассказывали старшие ребята, что где-то в этих местах был подземный ход через Москву-реку, ведущий прямо в Кремль.
Вдруг он услышал, как кто-то, глухо кашляя, спускается по лестнице. Сашка остановился и выключил фонарик. Кто бы это мог быть? И тут он услышал голос Шерхебеля:
— Вот так номер. Кто это здесь шерстяную нитку привязал? Эй, работнички! —
— Что это такое? — грозно вопрошал Шерхебель, показывая нитку.
— Вчера такая же на лестнице была привязана, — послышался неуверенный, ломающийся, мальчишеский басок.
— Значит, что же, он сюда уже пробрался! — разозлился Шерхебель. — Тем хуже для него. Дверь на замке, отсюда ему не выбраться. Ищите!
Сашка не стал дожидаться, пока они по нитке выйдут к нему и, не зажигая фонаря, пошел вдоль стены на ощупь. Нужно было оторваться от преследователей. Но скоро по голосам, которые уже звучали впереди него, он понял, что подвал имеет замкнутую круговую структуру и он может сам выйти к ним навстречу.
В это время он увидел впереди огонек от спички. Значит, его уже окружили. Он перешел к противоположной стене подвала, надеясь отыскать выступ, за который можно спрятаться, и тут его руки погрузились в пустоту. Перед ним был лаз, уходящий в сторону, и Сашка, не раздумывая, полез туда.
Однако очень скоро он уткнулся в стенку. Лаз заканчивался тупиком. Разочарованный, Сашка уселся на землю, привалившись спиной к стене и слегка запрокинув голову.
Сверху двумя тоненькими лучиками проникал призрачный, мерцающий свет. Сашка вскочил и нащупал руками над головой холодный металлический круг. «Это колодец», — догадался он и изо всех сил нажал на него снизу. Люк сдвинулся. Сашка в одно мгновение выскочил наружу и оказался в интернатовском дворе.
Стараясь не шуметь, он осторожно задвинул люк на место. Пусть они его поищут. У них еще вся ночь впереди. Правда, ему тоже было некуда деться. Двери в интернат закрыты до утра. Если же он будет стучаться, то Шерхебель точно узнает, что в подвале был он, и тогда о Греции нельзя будет и мечтать.
Нет, в интернат возвращаться нельзя. Днем еще можно проскочить незаметно, но сейчас ночь. Куда бы спрятаться хотя бы до утра?
За забором послышался лязг колес заходящего на круг трамвая. Сашка быстро перелез через забор и спрятался за деревом. Трамвай развернулся и, не открывая дверей, поехал обратно. Скорость он еще не успел набрать, и Сашка легко вскочил на железную лестницу, прикрепленную сзади к вагону.
Наверное, это был последний трамвай, потому что пассажиров уже не осталось, и он провез Сашку без остановок почти до самого центра. Отсюда уже легко добраться до Арбата, и Сашка отправился туда пешком. Там ведь и ночью не прекращается жизнь, гуляют люди, так что не соскучишься.
В переходе около кинотеатра «Художественный» он действительно обнаружил довольно большую группу людей. Сначала он не понял, для чего они там собрались, но тут услышал гитарный перебор и совершенно необычный голос.
Протиснувшись сквозь толпу, Сашка увидел внешне ничем не примечательного человека. Рост ниже среднего, темные волосы, без конца падавшие ему на чуть раскосые глаза, которые выдавали его восточное происхождение.
Но не внешность его была главным. Голос — вот что прямо-таки завораживало слушателей. Необычайно широкого диапазона, он то взлетал вверх, то падал в самые низы, и во всем этом не было ни капли фальши. Он был словно насыщен какой-то яростной энергией до предела.