Средство от скуки
Шрифт:
Лицо Куха выражало яростную, ничем не прикрытую агрессию, смешанную с брезгливостью и отвращением.
«Да, тяжело живется мужику, — подумала Лариса. — Сколько у него проблем… Прав был Анатолий Евгеньевич — все, оказывается, родом из детства. Да, наверное, и реальность не очень здоровая — работа в областной администрации явно не способствует коррекции психики министра».
А внешне Лариса изображала свойственные простой женщине в такой ситуации чувства: испуг и сопряженное с ним уважение к непонятно, но умно
— В наше время многим мужчинам не везет с женщинами, так же как и женщинам с мужчинами, — встряла неожиданно с невпопад сказанной фразой Елена Николаевна.
— Что ты имеешь в виду? — с вызовом спросил Кух.
— Ничего, просто жизнь сейчас такая сложная, — ответила мазохистка.
— Жизнь очень простая, — возразил Кух. — Ты — женщина, я — мужчина. И ты стремишься к тому, чтобы тебя подавляли, хотя внешне этому очень сопротивляешься. «Ах, не надо, ах, мамочка, больно!» — передразнил он фальцетом. — Тьфу!
Елена Николаевна подавленно замолчала. Лариса, естественно, тоже не посмела открыть в такой ситуации рот: это выглядело бы совершенно неадекватно.
Кух же, зло затушив сигарету в пепельнице, достал из кармана белый сотовый телефон и набрал номер.
— Роман, машину на Революционную, тридцать пять.
Отдав короткий приказ, он, не дожидаясь ответа, отключил связь и откинулся в кресле, он закрыл глаза и задремал.
Через десять минут в дверь позвонили. Кух тут же встал, оделся и, не прощаясь, вышел за дверь.
Елена Николаевна и Лариса легли спать в четыре утра и проворочались до семи, когда Лариса вскочила по звонку будильника и немного погодя позвонила Курочкину. Котова изложила психологу события прошедшей ночи, почти цитатно передав образную, идеологически выверенную речь министра здравоохранения.
Курочкин явно оживился, по несколько раз задавая уточняющие вопросы относительно сцены в кустах за гаражами и усмехаясь по поводу геополитических ассоциаций господина министра в гендерном их преломлении.
— Каков экземпляр, а?! — воскликнул он. — Прямо-таки хрестоматийный персонаж, сошедший со страниц книги «Половая психопатия»! Впрочем, нет, он до него, наверное, не дотягивает… А вот для моей диссертации, кстати, неплохой пример. Ну, желаю успехов, будь осторожна…
Следующий звонок Лариса сделала Мурскому. Тот заверил ее, что все подготовлено.
— Я связался тут кое с кем из правительства, — пробасил полковник.
— Зачем? — обеспокоенно спросила Лариса.
— Очень осторожно связался. Просто там многие желают, чтобы Куха сняли. Все идет нормально, не волнуйся.
Глава 9
Арнольд Кух сидел у себя в рабочем кабинете и не мог сосредоточиться на документе о концепции семейной жизни, который его министерство готовило к представлению на заседание правительства: из головы не выходила эта простушка с Украины — с ней он познакомился накануне у своей любовницы. Она была столь жалкой и никчемной, что вызывала у Куха исключительно чувство презрения и отвращения. А ее желание стать секретаршей порождало у министра только злорадный внутренний смех.
«Со свиным рылом — да в калашный ряд! К тому же она стара для секретарши, элементарно стара! Но в другом плане пойдет… Пойдет!» — думал он.
Но такие глупышки возбуждали его. Это было не обычное эротическое возбуждение, а чувство, лежащее в каких-то других пластах. Кух уже представлял себе эту недалекую женщину в окружении двух или трех крепких мужчин с тупыми дебильными лицами, которые проводят с ней садистские манипуляции. Он видел ее голой на вертеле, ее поджаривали на углях, медленно, очень медленно поворачивая, подставляя ее бока пышущему жару.
У нее загораются волосы, она орет невероятным криком, и тут ее снимают с вертела. Она немного успокаивается, больше уже не кричит и только всхлипывает. Она вся дрожит и испуганно ищет глазами своего мучителя. Куху в этот момент кажется, что эта женщина ничуть не превосходит по уровню своего развития двухмесячного котенка. Она не знает, кто ее мучает, за что и почему она подверглась такому наказанию.
И она недостойна того, чтобы называться человеком.
Впрочем, в представлении Куха женщины вообще с большой натяжкой могут претендовать на причастность к биологическому виду под названием «гомо сапиенс».
Она совершенно беспомощна, и это вызывает сладостное чувство всемогущества и превосходства самого Куха, хотя бы над этой тварью. Однако почему это только над ней? Еще и над теми мужиками, которым оплачена их работа!
И вот они уже начинают следующий этап: один за другим грубо ею овладевают. По очереди и одновременно. Один заставляет встать ее на карачки и берет за волосы, второй подходит и орет на нее, что, если она сейчас не возьмет его член в рот, он ей отрежет голову. Естественно, жертва не сопротивляется.
У девки по лицу текут слезы, а тупые палачи продолжают свое дело, гоняя поршень туда-сюда.
Сам Кух в этот момент, не видимый ни ею, ни мужиками, наблюдает за всем этим через небольшое окно.
Он в своей традиционной одежде: плаще с большим капюшоном, как у средневековых капуцинов, закрывающим лицо. Он чувствует необыкновенное удовлетворение от того, что, как ему кажется, происходит справедливая казнь.
«Так тебе и надо, дура! — приговаривает он. — Ты только для этого и годишься, чтобы тебе во все дырки засовывали. Ведь ни к чему другому ты не приспособлена. При помощи этих дырок ты пытаешься манипулировать мужчинами, а вот сейчас попробуй! Не получается? То-то…»