Срочная командировка, или Дорогая Маргарет Тетчер…
Шрифт:
Автору, человеку дотошному и обстоятельному, очень хотелось бы дать подробное описание агрономического гиганта Голодандии. Но есть такое грозное понятие, как разглашение промышленной тайны, а проект этого объекта до сих пор засекречен. Желающие могут ознакомиться с ним на страницах популярных американских журналов (в том числе излюбленного органа наших культурных атташе — «Плейбоя»). А что американцам — прохлопали проект, так зачем его скрывать? Мы же в этом важном вопросе крайне строги и щепетильны. Когда мы построили первый в мире атомный ледокол, американцы прислали ко Дню Военно-Морского Флота в ленинградское судостроительное КБ, разработавшее проект, макет этого чудо-судна, выполненный с изумительным тщанием — один к одному (на стене гальюна даже было нацарапано микроскопическими буквами самое короткое и распространенное
Предприятие изготовляло особую питательную массу, которая разжижалась и по трубопроводу поступала в коллектор, откуда системой труб-капилляров распространялась по полям, получавшим и орошение, и подкормку одновременно. Но что-то случилось в системе, питательный раствор перестал поступать в капилляры, а вместо него устремилась ядовитая жидкость, губившая не только урожай хлопка, риса, маиса, ячменя, чая, кофе и какао, но — что куда страшнее для экономики государства — маковые плантации, дававшие сырье для наркотиков — основы экспорта и всего бюджета. Теряла Голодандия и на туризме, ибо высыхали луговые травы, цветы, кусты, и деревья, вся растительность сходила с тела страны, как волосы с головы больного стригущим лишаем. Дело шло к уничтожению страны, которая уже много лет мужественно боролась в рамках ООН за признание ее самой отсталой в мире.
В этих гибельных обстоятельствах Голодандия попросила помощи у Америки, явив нежданную, дурного тона, проницательность. Министерство иностранных дел СССР усмотрело в этом поступке умаление престижа нашей страны и направило МИДу Голодандии ноту протеста. Но голодандцам было так плохо, что они даже не ответили на эту ноту, хотя, как и все развивающиеся страны, любили играть в дипломатические тонкости. Меж тем американцы, рьяно взявшиеся за дело, опозорились: не могли найти причину аварии. Как-то не везло им с этим проектом, сперва его украли уютные старички Грета и Аксель, за что и поплатились, к великому негодованию всего прогрессивного человечества, а сейчас — новый афронт.
Беду усугубило вовсе не предвиденное обстоятельство: Священная корова — величиной с избу — залегла прямо у запасного входа, загородив его своим громадным лоснящимся туловом. А по обычаям Голодандии, никто не смел не только прогнать корову, но даже замахнуться на нее или повысить голос. Ни душистое сено, ни сочные травы, которыми ее пытались выманить, не привлекали привередливое животное. Вызвали заклинателей змей, чья пленительная игра на дудочках превращает самых ядовитых и агрессивных гадов в послушных плясуний. Надеялись, что мелодии духмяного луга и прохладных речных вод уведут корову прочь от двери, но разве проймешь ленивую, забалованную своевольную скотину с равнодушно-дремотными голубыми глазами?
Автор предвидит вопрос: почему нельзя было воспользоваться главным входом? Но ведь всем известна наша тенденция держать парадный вход заколоченным, а пользоваться какими-то боковыми, запасными, черными, служебными, словом, побочными ходами. Лишь в самое последнее время начали отступать — весьма робко — от этого правила, а в годы строительства предприятия оно казалось настолько незыблемым, что, украсив фасад портиком, фронтоном и прочими атрибутами сталинского ампира, входное отверстие даже не проделали. Впоследствии эту простодушную оплошность оправдывали известным тезисом: экономика должна быть экономной. Но кому могло прийти в голову, что проклятый вход когда-нибудь понадобится?
Предложили свои услуги пронырливые израильтяне при условии, что проблему Священной коровы предоставят на их усмотрение. Голодандия немедленно прервала переговоры и объявила Израилю газават.
Японцы прислали группу камикадзе, чтобы проникнуть в здание через дымоходы посредством катапультирования. Четыре смельчака с завидным хладнокровием пошли на гибель один за другим, и создалось впечатление, что ни о какой реальной помощи японцы и не думали, просто засиделись в мирном сосуществовании и захотели тряхнуть стариной.
После этого Голодандия скрепя сердце обратилась к нам. Похоже, там начали смекать, что корень беды не в сфере американской деловитости, а — в русской смекалке.
Послание, подписанное главой правительства, подростком-принцем (его официальный титул: Отец Вселенной), пришло, как водится, на самый верх, никого там особенно не смутив и не озадачив, а потом начало привычное скольжение вниз, постепенно выдыхаясь в своем пафосе.
Проплутав по разным ведомствам, сполна изведав то, что на чиновно-бюрократическом языке называется отфутболиванием, послание Отца Вселенной по чистой случайности оказалось в одном из тех министерств, что имело непосредственное отношение к строительству занемогшего гиганта. Там покрутили-покрутили паническую депешу и переправили в КБ, где работал Суржиков.
Естественно, КБ возликовало, получив еще одну загранку. Пусть Голодандия по международному статусу нищая страна, по нашим меркам — будь здоров! Дотошные люди, а такие есть в каждом коллективе, быстро вызнали, что в Голодандии самое дешевое золото в мире, за исключением Кувейта, где, кроме золота, вообще ничего нет, и оно ценится ниже дерева, железа и глины; в той же цене идут морские губки, кораллы, изделия из кожи ящериц и змей, почти неотличимые от крокодиловых, шляпы и сумочки из рисовой соломки, а еще там можно по бросовым ценам купить китайские рубашки, которыми наводнена страна. Правда, нашлись умники, считавшие, что нет смысла цепляться за поездку: в связи с близящейся Олимпиадой решено ввести в Голодандию ограниченный контингент тренеров, чтобы подтянуть игровые дисциплины спорта, сильно отстающие от международного уровня, и тогда поехать туда будет плевое дело. Но таких были единицы, а остальной коллектив волновался, бурлил и окончательно бросил работать. Впрочем, и умники недолго умничали и замешались в общую кутерьму. Все носились по лестницам, шушукались, сплетничали, интриговали. Секретарь партийного комитета то и дело запирался вместе с председателем профкома в своем кабинете, и бдительная секретарша не допускала посетителей даже в приемную.
Не вызывало сомнений, что битва за единственную путевку, так называли прилетевший из-за седых хребтов крик о помощи, произойдет на самых верхах, если только министерство не опомнится и не наложит свою лапу, и все-таки не было в КБ ни одного даже самого захудалого служащего, который бы не думал с замиранием сердца: а вдруг я?.. Впрочем, нет, один человек был — Суржиков, он знал, что теперь его долго никуда не пустят, быть может, до конца дней, да и не стремился к этому, понимая скромной душой своею, что взял от жизни больше дозволенного.
Во всех отделах составлялись списки, да, именно списки, хотя известно было, что место одно. Пусть будет как можно больше достойных кандидатов, тогда, чем черт не шутит, вместо одной двухнедельной поездки, глядишь, дадут две недельные или три по пять дней. Списки передавались через подкупленных секретарш. Одновременно прибавилось работы особому отделу, поскольку резко возросло, и обычно немалое, количество доносов — сотрудники обливали друг друга помоями с целью устранить конкурентов.
Словом, все шло своим чередом; а затем началось давление сверху. В Голодандии резко возросла смертность от голода. И в обычных условиях голодная смерть была уделом подавляющего большинства населения страны, и это никого не волновало, но сейчас дело пошло ускоренным темпом, чем воспользовались реакционные круги для нападок на главу государства, большеглазого мальчика, и его прогрессивную политику добрососедских отношений с Советским Союзом. А кроме того, в ежегодный праздник неурожая с гор спустились три почитаемых в народе, с незапамятных времен обожествленных старца и сожгли себя у храма многоногого, как сороконожка, бога засухи Биешу, чтобы умилостивить грозное божество. Святых старцев было хоть завались, но экстремистские религиозные круги подняли страшный шум. Хуже всего было другое: служители храма Биешу, в ведении которых находилась Божественная корова, заметили, что она худеет, и отнесли это за счет ядовитых испарений, поскольку в рационе четвероногого божества никаких изменений не произошло. И тут заволновались народные массы.