Срочно требуется семейное счастье
Шрифт:
Когда Эля пришла в себя, рядом были какие-то люди. Они суетились вокруг нее, что-то спрашивали, тянули вверх. Осознав, что лежит прямо в луже, Эля вскочила сама. Ей всегда было очень стыдно падать на глазах у людей. Рядом с ней у кромки тротуара стояла белая машина. Из нутра выглядывала взъерошенная женщина, настойчиво взывала к Эле:
– Как вы себя чувствуете, девушка? Вам не больно?
– Спасибо, все хорошо, – скороговоркой ответила Эльвира. И попыталась нырнуть в подворотню.
– Хотите, отвезем вас в больницу? – спросил
– Спасибо, зачем? Я же просто упала.
– Вы не упали, – крикнула из машины женщина. – На вас наскочил какой-то чертов велосипедист. Вы летели несколько метров, а он даже не остановился. Мы из машины все видели.
Эля слушала, кивала, улыбалась. Ей не терпелось поскорей уйти. Тем более что стоять вдруг стало тяжело, в голове зародился какой-то гул, который заглушал даже пронзительный голос женщины. Эля попыталась отойти к стене дома, но сделала только два шага, а потом снова села на тротуар. Сознания она больше не теряла. Хорошо запомнила, как мужчина дотащил ее до машины и посадил на заднее сиденье. Женщина обхватила ее за талию и поддерживала всю дорогу. При этом она не переставала ахать и поносить злосчастного велосипедиста. Мужчина за рулем не сказал ни слова.
До больничного корпуса Эля дошла сама. Долго сидела в приемном покое, сначала в компании своих спасителей, потом одна. Несколько раз к ней подходил врач, что-то спрашивал, приподнимал ей голову, щупал пульс. Потом подошла сестра с каталкой, помогла на нее забраться. Кажется, она просто уснула на этой каталке, разбудил ее уже другой доктор, уже в палате, но по-прежнему на каталке.
– Вы беременны? – почему-то спросил он, ощупывая ей живот жесткими и холодными пальцами.
– Нет, – холодея, прошептала Эля.
– Точно нет?
– Я не знаю… У меня большая задержка, но я еще не побывала у врача.
– Ладно, – вздохнул врач. – Сейчас вам сделают укол.
И – новое пробуждение, теперь уже на кровати, в маленькой душной комнате, мало походящей на больничную палату. Странное онемение и истома во всем теле. И – полное равнодушие ко всему происходящему. Из темноты выплывает длинная белая фигура, складывается пополам, что-то делает у ее кровати.
– Простите, – шелестит Эля, пытаясь приподнять голову. – С моим ребенком ничего не случилось?
Врач вздрагивает, словно не ожидая найти ее в сознании, потом тоже спрашивает:
– С каким ребенком?
– Я разве не беременна?
– Нет, не беременны. Лежите спокойно.
Эля тяжело переводит дух, стараясь пошевелить онемевшими руками. Фигура врача начинает удаляться, таять в темноте, тогда она отчаянно шепчет ему вслед:
– А если бы у меня был ребенок, с ним бы ничего не случилось, правда?
– Не знаю, не знаю, – застыв, произносит врач. – А что вас, собственно, беспокоит?
– Я читала, что это только в романах женщины легко теряют детей. А на самом деле дети очень хорошо держатся там, в животе.
– По-разному бывает. – В голосе врача послышались сердитые нотки. – Падать все равно не стоит, что беременным, что небеременным. Спи давай, егоза.
Эля послушно уснула и проспала почти весь следующий день. И еще несколько дней провела как будто в легком беспамятстве. Она ни о чем не задумывалась, ни о чем не печалилась. В выходной день к ней в палату с боем прорвалась мать. Эля проснулась от прикосновения прохладной руки ко лбу.
– Как ты, доченька? – спросила мать и посмотрела на нее так, будто уже не надеялась увидеть дочь в живых.
Эля в ответ улыбнулась и пожала плечами:
– Нормально. Не понимаю, почему меня не отпускают. Мне здесь все время спать хочется.
– Через десять дней отпустят, – утешила мать. – Отец уже договорился на работе. Чтобы на машине тебя встретить, домой отвезти.
– Тебе сказали, что со мной?
– К врачу твоему не пробиться. Сестра бросила на ходу: черепно-мозговая травма.
– Мам, мы с Юрой расстались, – собравшись с духом, сообщила Эля.
У матери слегка дрогнули губы, но она совсем не выглядела пораженной.
– Да знаю я, что у вас произошло. Юра твой бедный все эти дни из больницы не выходит. Сидит внизу, в приемном покое. Но в этот бастион и близких родственников со скрипом пускают.
– Он не бедный, – уточнила Эльвира. – Он предал меня.
И снова мать с готовностью качнула головой:
– Говорю же, все знаю. Он мне рассказал. А по правде говоря, я и раньше догадывалась о чем-то подобном.
– Как это? – поразилась Эльвира.
– Ну, я почему-то со дня знакомства так и думала, что у Юры твоего есть другая женщина, взрослая и обеспеченная. Знаешь, уже одно то об этом говорило, что он не снял для вас сразу какой-нибудь угол в Питере. И даже когда появился этот ваш офис, вы редко оставались там ночевать. Прости меня, дочка, но я не хотела лезть в ваши отношения. Думала, ты сама во всем разберешься. Не маленькая уже.
– Мама, не понимаю, как ты могла меня не предупредить! – вскрикнула Эля. Ей захотелось заплакать, но слез почему-то не было.
Мать вздохнула, тяжко, удрученно.
– Предупредить – и стать твоим врагом? Или разрушить твои отношения с хорошим в принципе человеком? Я же видела, что он по-честному к тебе относится, что жениться хочет. Ты бы за ним была как за каменной стеной. Может, и будешь еще.
– Ты хочешь, чтобы я его простила? – прожигая мать взглядом, спросила Эля.
– Это тебе решать, – немедленно отозвалась мать и даже руки на животе сложила, демонстрируя полное невмешательство. – Конечно, зная твой максимализм, я на это и не надеюсь. А как взрослая женщина, скажу: Юра – далеко не худший вариант. Не каждый бы стал так убиваться, как он сейчас.