Срочно в номер (сборник)
Шрифт:
Мне же хотелось выяснить все, поэтому я настойчиво продолжала:
– И что потом?
– Ну, что потом? Потом произошла обычная история. Слава начал отжимать нашу долю, и в конце концов вопрос встал ребром: или мы уходим, или нас уходят. В смысле – ухайдакают. А когда мы с Сережей ушли, оказалось, что пускать нового бухгалтера опасно, потому что, сами понимаете, сидим все на черном нале; и заказы по механизации встали. И все встало.
Славик, увидев это, бросился к нам и предложил работать по договору. Мы с Сережей решили, что наступил наш час. Мы выдвинули перед Славой совместные условия и отказались даже разговаривать с ним, если он их не удовлетворит.
– И что это были за условия?
– Деньги, что еще нас могло интересовать? Мы хотели получить нашу долю нормальной суммой и организовать что-то свое. У меня уже почти готова действующая модель моего двигателя.
– Это по принципу естественного тепла? – вспомнила я.
Кислицын озадаченно помолчал, потом осторожно сказал:
– Не по принципу, а на основе использования естественного тепла, а вы, простите, откуда все это знаете?
– Блин, да от вас же, откуда ж еще! Или от того Кислицына, который приходил ко мне. Вот откуда.
Едва изобретатель сказал это, как отворилась дверь и двое парней заволокли в подвал еще одного человека. Он плохо держался на ногах, но пытался сопротивляться. Его толкнули, он по инерции пробежал вперед и упал на колени.
Я уже достаточно хорошо различала в полумраке контуры и узнала в этом человеке Петренко.
С Виктором и Маринкой мы подняли его на ноги.
– Спасибо, – прошептал он.
– Это ты, Женя? – удивленно спросил Кислицын, подходя ближе.
– Кажется, – прошептал он.
– Это Женя Петренко, брат моей жены, – объяснил нам Кислицын, помогая своему родственнику дойти до стены и усаживая его там. – Извини, Женя, втянул я тебя в это дело…
– А ты все-таки здесь, значит, я все продумал и понял правильно. Где ж тебе еще быть, – прошептал Петренко, тяжело приваливаясь к стене и сползая по ней к полу.
– Так вы на самом деле работаете в милиции? – потерянно спросила я.
– Да.
– Зря, значит, я вас подозревала. – Мне стало стыдно и обидно за то, что я, сама того не ведая, что творю, выдала Петренко бандитам.
– Ты и меня постоянно в разных глупостях подозреваешь, – ляпнула невпопад уставшая молчать Маринка.
– Может быть, хоть вы мне объясните, как Кислицын оказался здесь? Или точнее, кто же тогда приходил ко мне? – обратилась я к Петренко.
– Это Чернавский, – ответил Петренко, – он сейчас лежит в больнице. По последним сведениям, все еще не пришел в сознание, да и вряд ли уже придет, если честно: слишком серьезное ранение…
– А куда вы дели пленку, которую забрали у меня?
– Она у меня в кабинете. Ее нужно оприходовать… точнее говоря, было нужно, – поправился Петренко, – но сейчас это уже неважно.
– Почему? – Маринка снова уселась на свой ящик, приготовившись общаться долго и со вкусом. И в этом она была права: общий разговор как-то рассеивал страх, незримо поселившийся в каждом из нас.
– А вы думаете, мы когда-нибудь выберемся отсюда? – убийственно спокойно спросил Петренко. – Не будьте наивными. Нас всех убьют, потому что каждый может свидетельствовать против Буркина, а ему светит срок.
– А кто стрелял в Чернавского? – спросила Маринка.
– Не знаю, – ответил Петренко, – не знаю. Но Буркин наверняка знает.
– Чушь какая-то, – возмутилась Маринка, – чушь! Зачем Чернавский приходил, прикрываясь чужой фамилией? Что за дурацкая клоунада?
– Не чушь, а в принципе свой расчет у него был, – терпеливо объяснил Петренко. – Весь этот лепет про шпиона и поднял на ноги органы, да тут еще это убийство… Славке теперь приходится жарко. Чернавский додумался, как обратить внимание на Сашу и его исчезновение. Ради этого он и пошел в редакцию. Сашка-то, наверное, третий день здесь прохлаждается… И хоть нам сразу было ясно, что ЦРУ здесь ни при чем, но проверить надо было. Сережка молодец, хотя сам он, конечно, подставился.
– Его-то зачем убивали? Ничего не понимаю! – Я не видела, но так явственно представила Маринкино выражение лица и пожимание плечами при этих словах, что не выдержала и грустно улыбнулась.
– Он категорически отказался возвращаться в фирму. – Петренко откашлялся. – А у Буркина, кроме гоблинов, никаких больше кадров нет. Чернавский хороший бухгалтер, а это уже немало. Без него дело не могло идти, потому что новый человек не сразу бы разобрался во всех деталях. А скоро грядут проверки и прочее… Ведь, помимо металла, фирма еще занималась и перепродажей автомобилей и выпустила два вида лотереи. Это все неплохие деньги, и терять их не хотелось, да и по большому-то счету глупо. А вот Чернавский не захотел возвращаться. Сашку посадили сюда, а тот скрылся. Я пытался его найти, даже почти охоту на него устроил. Мой человек подкараулил его около вашего дома, Ольга Юрьевна, но ваш телохранитель не вовремя подоспел…
– Так это?.. – начала я.
– Да, это был мой парень. Я поставил его в известность. Он, кстати, и сумочку вашу вырвал, извините уж. Я не мог сперва разобраться в мотивах Чернавского, думал, что он заодно с Буркиным, а Саша пропал, и нужно было спешить. Я заподозрил, что вы все одна шайка…
– Вот те на! – прошептала Маринка. – Оказывается, так про нас думают люди! Шарман, твою мать!
– Ну в общем все ясно, – сказала я. – Осталось только разобраться в последнем пункте непоняток: как нам выбраться отсюда?
– Ой, прекрати, – недовольным тоном прикрикнула Маринка, – не трави душу, и так хреново!
Маринкины слова вдруг так напугали меня, что я замолчала и впервые подумала о том, что же будет с нами дальше. И мне стало совсем не по себе.
– Мне кажется, есть способ договориться с бандитами, – после долгого молчания сказал Кислицын.
– Какой же? – воскликнула Маринка. – Только не молчите, дяденька, не молчите!
– Буркин мне говорил про статью в вашей газете, – тихо произнес Кислицын. – Там сказано про видеопленку – вы сняли убийство Чернавского. Если отдать эту пленку Буркину, он может не пойти на мокрое дело.