Срыв стека
Шрифт:
Разрекламируем их, сочиним байку, мол биткоины независимы, позволяют расплачиваться без посредников, безопасно, анонимно, по всему миру без границ; не подвержены инфляции, их ценность зависит исключительно от рынка, ну и всякую другую либеральнопривлекательную чушь. А далее всё просто. Мы проявим хитрость и скажем: «Внимание! Созданы новые деньги – криптовалюта! Хотите её заработать? Приступайте к майнингу биткоинов!». И теперь уже не нам надо брать компьютеры в аренду, а их владельцы, визжа от удовольствия, будут сами запускать у себя нашу программу и работать на нас! И всего лишь за запись в электронном кошельке!
И пусть
Кстати, о психологии. Того, что мы подразумеваем под словом «математика», в природе тоже не существует, она является исключительно плодом нашего воображения, основанного на абстрактном мышлении, свойственном человеку. Но к счастью, не у всех оно развито так, как например у Григория Перельмана, и в результате, человечеству приходится верить нам на слово. И тут, как говорится, карта и пошла.»
Таким образом, криптовалюта под названием биткоин – это даже не воздух, это – вакуум, не имеющий никакого отношения ни к криптографии, ни к валюте, ни даже к математике, – резюмировал Александр и рассмеялся. – И неизвестно, узнаем ли мы хоть когда-нибудь, на что на самом деле расходуются эти миллиарды киловатт-часов электроэнергии.
Николай сидел с вытаращенными от удивления глазами, потом, вернувшись, наконец, с небес биткоинов на землю, протянул Александру руку и, широко улыбаясь, сказал:
– Коля. Называй меня просто Колей!
– Саша, – улыбаясь ответил Александр, пожимая протянутую ему руку.
– Мда, жаль, что у меня нет идеи, как использовать миллион компьютеров, – рассмеялся Николай.
– И хорошо, что нет, – к удивлению собеседника произнёс Саша и, увидев, что его слова требуют пояснения, улыбнулся. – Тут вот какая мысль,.. – продолжил он. – Деньги – это власть. Как сказал один из первых Ротшильдов – дайте мне возможность контролировать финансовую систему страны, и мне будет абсолютно плевать, кто в ней пишет законы. К тому же существует и вполне обоснованное предположение о том, что все убитые президенты США лишились своих жизней именно потому, что посягнули на святая святых этой власти – право печатать доллары.
А ведь создатели биткоинов ничем не лучше. Их деньги тоже претендуют на роль глобальной валюты, и, что бы там ни говорили либералы, свободный рынок регулируется не только качеством товара, но и качеством снайперского прицела, и я уверен, что любой, кто только осмелится дыхнуть в спину сильным мира сего и попытается составить конкуренцию доллару, вполне может рассчитывать на ту же незавидную участь.
Однако, как мы видим, этого не происходит, значит, делаем вывод: за криптовалютой стоят не просто
Они, не сговариваясь, одновременно, сделали по глотку уже не обжигающего, но всё ещё горячего и по-прежнему вкусного кофе, запивая тающее во рту пирожное, и, дождавшись конца этой обонятельно-вкусовой паузы, Саша решил, что теперь пришла и его очередь задавать вопросы.
– Коля, – обратился он к владельцу диковинного девайса, собственно и ставшего причиной их знакомства. – Если не секрет, скажи пожалуйста, а для чего тебе такой мощный компьютер? Честно говоря, такое чудо я вижу впервые.
Удовлетворённо облизывая губы и вытирая их салфеткой, Николай довольно улыбнулся и с гордостью заговорил.
– Я архитектор. Занимаюсь проектированием зданий. Могу сказать, что на сегодняшний день уже не осталось тех, кто в ручную строит эпюры поперечных сил и рассчитывает изгибающие моменты балок с защемлённым концом. Сегодня весь сопромат находится в компьютере, вернее, в программах, созданных для проектировки архитектурных сооружений. Это, конечно, не означает, что в институтах перестали изучать эту сложную дисциплину, но они очень упрощают труд, и поверь, освоить работу в такой программе под силу даже ребёнку.
Существует только одна проблема – чтобы работа была комфортной, необходим предельно мощный компьютер. Поясню на примере.
Я ещё застал времена, когда операционные системы были тридцатидвухразрядными. Я прошёл через это, потому не удивляйся, что мне известны такие тонкости, – снова улыбнулся Николай. – Я знаю, что тридцать два разряда – это два в тридцать второй степени адресов ячеек памяти, то есть максимум, к чему может обратиться процессор, это всего лишь четыре гигабайта оперативки. А на моём компьютере в то время было установлено только пятьсот двенадцать мегабайт – восьмая часть от этого объёма.
Мы работали тогда над проектом огромного, двадцатипятиэтажного здания, и представляешь, любое, требующее пересчёта изменение в нём приводило к тому, что компьютер мой уходил в себя и, кипя мозгами, зависал так, не откликаясь ни на что, более чем на четыре часа! Получалось так: ты приходил на работу, делал с утра все возможные изменения, и до обеда мог быть свободен! – он весело рассмеялся. – Но когда в мой компьютер добавили памяти, и её объём составил три гигабайта (не помню, почему, но больше он не видел), пересчёт составил сорок минут! Разница оказалась ошеломляющей.
С тех пор прошло много времени, но я сохранил тот примечательный проект. Он стал для меня как бы эталоном при проверке мощности рабочего инструмента, и скажу тебе – на этом компьютере, – Николай кивнул в сторону своего монстра, – пересчёт и перерисовка трёхмерного макета двадцатипятиэтажного дома занимает всего три секунды! – он снова рассмеялся. – Для работы это очень комфортно! Но есть и ещё кое-что…
Произнеся последние слова, Николай взял мобильный телефон, полистал пальцем страницы экрана, что-то выбрал, что-то тыркнул, и случилось нечто – длинная, противоположная стена комнаты, в которой они находились, начала медленно и бесшумно раздвигаться.